Первоначально собираюсь отказаться, неудобно ведь, но желудок отчаянно взвывает, требуя пищи.
А почему бы и нет? Я ведь тоже работник лесопилки! И работаю ничуть не меньше других!
— Только у меня ложки нет! — горестно развожу руками, поедая голодными глазами котел с тушеной картошкой и мясом.
— Нашла проблему, — хмыкает Джар и вытаскивает из своей сумки ложку, протягивая мне. — Налетай, пока эти проглоты все не умяли!
Просить себя дважды не заставляю, начиная быстро поглощать поздний ужин. Вновь на некоторое время выпадаю из реальности. Лишь только после того, как утоляю голод, возвращаются звуки окружающего мира:
— Помните тот участок леса, где недавно произошел пожар? Да, тот, где остались одни пеньки. Сегодня я случайно забрел туда, пока собирал ягоды, и знаете, что я увидел? Лес!
— Да ну, брешешь!
— Ага, опять напился, поди, окаянный, да спал под кустом, пока другие работают?
— Да хотите дам клятву Именем Создателя, что говорю правду! А еще лучше сходим завтра все вместе, покажу!
— Наверное, это леший постарался, подлечил лес!
— Да ну, у лешего кишка на подобное тонка! Леший, ведь кто? Правильно, смотритель леса! Смот-ри-тель! Не врачеватель! Не друид какой-нибудь или дриада, которые, может быть, и смогли бы подобное сотворить.
— Не прав ты, Брас, не прав! Друиды и дриады смогли бы вылечить одно дерево, ну, может, пару, но никак не такой большой участок!
— Согласен с Фидром, на подобное способна лишь эльфийская магия!
— Тише ты, Грас, тише, смерти нашей захотел!
— Ишь о чем вспомнил!
Не удержавшись, спрашиваю:
— А что такое? Разве об эльфах нельзя говорить?
Вновь со всех сторон раздаются взволнованное: тише, тише! Заметив мой недоуменный взгляд, Джар решается объяснить:
— Еще при короле Ричмунде III были изъяты из летописей любые упоминания о лесных жителях, кроме того, любое их упоминание, в том числе и за беседой, приравнивается к государственной измене, наказанием за которую становится смертная казнь!
— Понятно, — делаю заметку в памяти, что необходимо связаться с лешим и разузнать, чем вызвана такая излишняя строгость закона. — Спасибо за ужин! Кстати, могу ли я встретиться с Рогром и продать ему заготовленную древесину?
— Конечно, проходи в здание лесопилки!
Тепло, попрощавшись с остальными лесорубами, прохожу к указанному зданию. Вновь ненадолго замираю перед дверью, собираясь с духом. Этот мужчина вызывает безотчетный страх, словно все внутри кричит об исходящей от него опасности.
Нужно взять себя в руки и войти. Поднимаю правую руку, набираюсь смелости, стучу. Дверь мгновенно открывается, словно только этого и ожидая. Вхожу в темное помещение, освещаемое лишь одинокой свечой, расположенной на столе. За данным столом, который полностью завален бумагами, и восседает хозяин лесопилки. Прежде чем он что-то говорит, выдаю: