- Развяжи меня.
- Кровать.
- Гуляев!
- Спорь больше. Мне и правда такой твой вид нравится. Есть в нем что-то справедливое. Не находишь?
- Чертов придурок, забери себе эту долбаную кровать. А еще лучше пойди и купи новую. У тебя карта есть, идиотина.
Как же он меня бесит. Имея в кармане столько денег, он как маленький ребенок себя ведет. Кровать? Все из-за древней кровати, на которой динозавры размножались?
Меня сглазили или навели порчу.
- Я её потерял, – виновато отвечает он, развязывая левую руку.
Это мои колготки?
Бр-р-р.
- Что ты сделал? – щипаю его за плечо и от себя отталкиваю. Сама с освобождением справлюсь. В конце концов, я сильная и независимая. – Как? Как ты мог её потерять, дубина?
- Лишнее тому доказательство, что телкам нужны только деньги.
Это он сейчас обиделся?
Обиженку включил и мою сумочку в руки взял?
- Давай её продадим.
- Я тебя на органы продам. Положи на место!
И вот тут мне действительно стало плохо.
Одно дело - жить в квартире бомжа, но знать, что ты при этом можешь все себе позволить. Другое дело - не иметь совсем ничего. Что делать человеку, который привык ни в чем себе не отказывать?
Что за невезуха?
Почему у меня нету свиньи-копилки, а есть просто свинья, которая мне жизнь усложняет?
- И что мы делать будем? – с надеждой в голосе спрашиваю у него, еще раз оглядывая комнату. – У меня даже на бензин денег нет.
- Не знаю, Пантера. Работать, наверно. Сколько там официанты получают?
- Без понятия. Но ты мне должен новые колготки.
- У нас еще минут десять есть до выхода, можно я натурой расплачусь?
Глава 21
Если забить на то, что я, как алкаш без места жительства, уснул на неудобном диване с кучей мусора рядом, то можно сказать, что утро выдалось идеальным. Правда, пришлось попотеть, таская на себе спящую задницу Никольской, но это так… Я не жалуюсь.
Прелести жизни.
Идея связать засранку пришла ко мне вовремя. Хрен знает, зачем я это сделал, но, черт возьми, с каким же трепетом я ждал её пробуждения. Ради её милого ора и угроз с проклятиями я готов каждое утро её колготками к батарее привязывать. Знаете, это все равно что йорка подразнить. Лая много, может даже цапнуть, но веселья-то больше.
Я специально из комнаты вышел, когда увидел, что Никольский с дочуркой поговорить хочет. Наврал с три короба, что бедная София устала на работе до такой степени, что отрубилась прямо на пороге, а мне, как верному рыцарю и коню одновременно, пришлось её до царского ложа донести. Похвалу заслужил, слова одобрения выслушал и на сытный обед - так уж и быть – согласился.
А еще меня заверили, что чета Гуляевых в гости не собиралась, поэтому, прощаясь, я уже был готов стартануть к Никольским.