Моя не совсем дорогая и не совсем любимая мачеха собственной персоной. Она редко бывает в моей, как она обожает говорить, конуре, но даже после редких визитов мне приходится сутки проветривать комнату. От ее духов с запахом полыни, меня мутит. Рыжая ведьма морщит нос, смотря на разбросанные по полу ватманы, и пинает один из них ногой.
- Легче стало? – спрашиваю ее, радуясь, что успела переодеться в домашнюю рубашку и даже как-то умудрилась запрыгнуть в кровать до ее прихода. – Лиз, надо что-то с твоими нервами делать. Представь, через год ты из-за этого покроешься морщинами и будешь похожа на… ведьму. Ой, получается, на себя и будешь похожа. Злись и нервничай. Я разрешаю.
- Пигалица, как ты смеешь? – рявкает она, и на пол летит шкатулка с карандашами. – Сейчас Лёня придет. Не отвертишься и наконец-то огребешь.
Придет ли? Вот вопрос.
Он из своего кабинета выходит один раз в день, и то во время ужина. Ему плевать на окружающий его мир. Плевать на то, как он выглядит. Плевать на дочерей и на нынешнюю жену. У него есть его макбук - самое святое. Санта рассказывала, что он даже на похороны мамы опоздал, потому что именно в тот момент ему нужно было записать свои мысли.
Но уж если он на самом деле изволит подняться ко мне, то я готова его встретить. Если Лизавета Федоровна думает, что смогла прижать меня к стенке, то она ой как ошибается.
- Как Злата?
- Не заговаривай мне зубы. Я не твоя глупая старшая сестра, которая на такое ведется. Знаю, какая ты есть на самом деле. Высокомерная, лицемерная хамка, портящая нам всем жизнь.
- Лиз, - прокашливаюсь. - В следующий раз, когда соберешься нахваливать меня и говорить комплименты, предупреждай об этом. Смотри, я в рубашке, а могла бы быть в платье и на каблуках. Согласись, торжественный момент, а ты все испортила.
- Хамка.
- Ты повторяешься. И я не спрашивала про твою дочь, а о машине беспокоюсь. Не разбила?
Еще один удар в солнечное сплетение мачехи.
Ух, да я сегодня прям Макгрегор.
- Кто-то разбил машину? – В дверях появляется сонный папа, как обычно в своем коричневом кардигане. – Лиз, разбили и разбили. Ты меня из-за такой мелочи побеспокоила?
Знакомьтесь, Леонид Степанович Шевченко. И нет, мешки под его глазами не говорят о том, что он алкоголик. Он писатель, который всю жизнь пишет одну книгу.
- Леня, никто не разбил твою машину, – уже улыбается мачеха и вольной походкой проходится по моим личным квадратным метрам. – Ты больше ее слушай. А еще лучше спроси, почему она домой вернулась так поздно.
- Поздно? – зеваю, а затем изображаю удивление на лице. – Хотя не знаю. Лучше у Златы спросить. Может, она на время смотрела.