— Может, все-таки уедешь? — она беспокойно проводит ладонью по подушке, на которую боится опуститься, потому что знает, что сразу же заснет. — Я успокоилась.
Я дал ей таблетки. Она мотала головой и почему-то считала это плохой идеей, но я молча стоял над ней со стаканом воды и двумя пилюлями, пока она не сдалась.
— Я уже написал Диме, что останусь дежурить.
— Что?
— Тебе помочь? — я подхожу к кровати и откидываю лишние декоративные подушки.
Ольга тут же сторонится, словно Дима уже стоит за дверью, она рывком подтягивает себя на другую половину кровати и отворачивается в сторону. Сама понимает, как дико это выглядит, но ничего не может поделать с собой.
— Тебе нужно поспать, — я забираю последнюю микроскопическую подушку и отхожу в сторону, чтобы она не нервничала. — Я вытащу кресло в коридор и оставлю дверь открытой, чтобы видеть тебя.
— Ты будешь спать в кресле?
— Знала бы ты, где мне приходилось спать, — мягко улыбаюсь и пытаюсь хоть чуть-чуть ее успокоить, обычно моя улыбка действует на нее, но сейчас не тот день. — Малыш, ложись. На сегодня хватит.
— Ты разбудишь меня, если тебе напишут о Диме.
— Да.
— Обещаешь?
— Конечно, я скажу.
— А где моя одежда? — она проводит ладонями по вороту махрового халата и нервно оглядывается по сторонам.
— Осталась в ванной.
— Принеси, пожалуйста.
Я хмурюсь, не понимая ее встревоженного тона.
— Там белье, — она вдруг смущается, будто разговаривает с посторонним. — Дима не поймет, если я оставлю его на виду, когда в квартире чужой мужчина.
Она на ногах не стоит и заторможенно говорит, растягивая фразы по слогам, потому что таблетки начинают действовать, но все равно держит в уме мужа и его жестокие правила.
— Паша, пожалуйста. Я уберу под подушку, мне так будет спокойнее.
— Да, малыш.
Я разворачиваюсь и ухожу. Открываю дверь ванной комнаты и собираю ее одежду с пола, поддаюсь ее неврозу и кручу вещи в руках, проверяя нет ли надрывов… Хотя юбку распустил по боковому шву Дима, она слишком узкая, чтобы скручивать ее злыми мужскими пальцами.
Я хочу уже уходить, но упираюсь обеими руками в мраморную раковину и смотрю на свое отражение. Так хочется вмазать со всей дури, но чтобы полетели ни осколки, а мои зубы! Что я делаю? А? Помогаю любимой женщине ложиться под подошвы мудака.
Вот что ты делаешь, Паша.
Любуйся…
Отвинчиваю кран холодной воды и опускаю голову под мощный поток. Еще минута в пустоту, мне постепенно становится легче и из черепной коробки уходит монотонный шум, который напоминает удары по боксерской груше. Глухие и мощные.
Я кое-как вытираюсь и иду назад. Когда вхожу в спальню, Оля уже спит. Но она так и не легла, а завалилась на изголовье, безвольно бросив руки на бедра. Видимо, действие снотворного забрало ее, пока она ждала меня. Я перегибаюсь через нее и закидываю сложенные вещи под соседнюю подушку, а потом осторожно приобнимаю ее и помогаю выпрямиться. Подтягиваю вниз, чтобы ее голова, наконец, коснулась подушки и замечаю, что пояс халата развязался и его полы раскрылись.