А рядом со мной, на столе, вился лёгкий дымок из чашки с чаем каркаде.
Приглашение на чай или кофе — это больше, чем просто вежливый знак. Вся эта церемония очень располагает к доверительному и тёплому, а главное — по-настоящему живому общению. Человек словно преображается, становится уютным, узнаваемым в мелочах, что называется своим. Стоит ли упоминания тот факт, что время, остановившись на этих приятных и волнительных моментах, потом с бешеной скоростью разгоняется в чём-то давно привычном, в той серой действительности, которая обволакивает, когда приходит время прощаться. Это очень тонкая душевная близость, и на неё не принято обращать должного внимания, но именно она оставляет после себя то послевкусие, которое будет определять если не всё, то очень многое.
Мы приписываем попытку произвести впечатление ребячеству. С возрастом относишься ко многим вещам куда проще, пусть и становишься от этого сам только сложнее. Но это всё исключительно напоказ, а потому напускное. Внутри же происходят такие процессы, такое буйство красок ложится отпечатком на сердце, что диву даёшься, как мы умело можем скрывать подобное от других. Думают, что такому человеку действительно плевать, что он мразь, циник. Он и сам рад убедить себя в этом, потому и старается изо всех сил соответствовать. Но внутри... Хотя, что это я? Кому какое дело, что у кого внутри?!
Я заметил, что ночью нестерпимо хочется выговориться. Словно ты только тогда понимаешь, что нужно, просто необходимо что-то менять в своей жизни, но наступает утро и всё, о чём ты так долго думал, пытаясь уснуть, становится каким-то несущественным, не заслуживающим внимания, глупым. Утром на всё смотришь иначе, через призму уже привычного и такого обнадёживающего зарождающегося дня. Все сомнения — всего лишь тени, которые растворяет солнечный свет, наподобие сахара, что окажется брошен в чашку со свежесваренным кофе. День не терпит размышлений. Его удел — суета, привычный остервенелый бег по кругу, с редкими остановками, но только для того, чтобы отдышавшись снова заступить на дистанцию. Утро — спасительное покрывало разума. Ночь, напротив, всё обличает, показывает в истинном и неприкрытом. Она настолько же честна, насколько жестока. Утром всё это покажется бредом, достойным разве что улыбки, но сейчас мне совсем не весело. Каждый раз, когда я бросаю взгляд на циферблат наручных часов при свете ночника, то вижу одну и ту же картину - до утра ещё так далеко. А в голове целый рой мыслей, который рвёт меня на воспоминания, мечты, страхи и надежды.