Тень сидела на заднем сиденье, выполняя одновременно роль шафера и подружки невесты. К её ошейнику Хим прикрепил коробочку с кольцами, которую она должна была поднести. Ну, в общем, просто подойти с ней она должна была. Позевывая совсем как человек, она поглядывала в окна, скрипя распахивающейся челюстью и после этого смачно облизываясь. Она-то наелась, а вот мы так и не надумали перекусить, потратив всё время до полудня на магазины и салон цветов. В первом я схватила первое попавшееся коктейльное платьишко белого цвета, с оборками на подоле, рюшами вдоль декольте и рукавами буф. Оно было милейшим и нежным-нежным, так что я снова стала выглядеть на свои вечные шестнадцать. Менять белые кеды на туфли я категорически отказалась. Я уже настоялась на каблуках в своё время, хочу удобств и оригинальности. Хима, похоже, мой вид пропер не меньше, чем меня саму, особенно белоснежные носочки вместо чулок и кружевная подвязка на ляжке, выглядывающая из-под достаточно короткого платья. Он же сказал, что можно не длинное, какие проблемы?
А вот в цветочном салоне мы задержались намного дольше. Помимо роскошного венка, который я себе четко представляла и описывала консультанту, Хим затребовал свадебный букетик, маленький, кругленький и хорошенький, но флористы мигом возмутились, что подобные вещи заказываются заранее. Химчан достал бумажник и положил дополнительные к стоимости цветочного украшения пятьдесят баксов.
- Хотя бы за три дня, – строго отчитала его женщина. Он положил ещё полтинник. – Хотя бы за два. – Ещё сотня на столе. – Но делать всё достаточно долго, это ёмкая работа…
После третьей сотни все вокруг молча бегали и собирали букет и венок из тех цветов, на которые я указывала. Гулять, так гулять! На моей короткой стрижке вскоре образовалась диадема из бутонов роз пастельных тонов, переплетенных с миниатюрными фрезиями. Я достала из пакета только что купленную фату в пол, единственную традиционную вещь на мне сегодня, и, вытащив из сумочки шпильки, подколола её сзади под этот свежий, цветущий и пахнущий головной убор. Наблюдавший за последними приготовлениями Химчан был тих, как никогда. У меня самой дыхание спирало, и я боялась открыть рот, чтобы не разрушить ощущение какого-то киношного волнения.
Из праздника ромашек, лилий, хризантем и прочего, где витрины смахивают на жилища фей, а залы с набитыми охапками вазами на заколдованный лес, выйдя на улицу Нью-Йорка, одного из самых шумных городов мира, я тут же ненадолго потеряла сказку, почувствовав себя сумасшедшей или подрабатывающей иммигранткой, которая раздаёт флаеры, нарядившись в цыпленка, пингвина или какой-нибудь кактус, в зависимости от того, что рекламируют эти флаеры. Химчан, в голубых обтягивающих джинсах и тонкой джинсовой рубашке, крепче сжал мою руку, подвел меня к машине и, открыв дверцу, посадил внутрь.