— Собаку… убери… — прохрипела бабка, не открывая глаз.
— Это не совсем собака, — сказал Николай Степанович. — Пусть сидит. Я ему доверяю.
— Ну, смотри…
— Зачем звала, старая?
— Сам больно молодой, — отозвалась бабка.
— Уж какой есть.
— Прощения попросить хочу.
— Прощаю. Дальше что?
— Не от сердца прощаешь, от ума.
— Как могу. Сердцу, сама знаешь, не прикажешь.
— Ох, знаю… — бабка надолго замолчала.
— Бабуль, — позвала Светлана. — Говори уж все.
— Скажу, скажу… Скажу тебе, Николай. А ты, Светка, выйди, не подслушивай.
Рано тебе такое знать.
Светлана фыркнула и пошла прочь.
— Люб ты ей, однако: не спорть девке жизнь, а то не будет тебе удачи… Так о чем я? Да, знать ты хотел, что приключилось…
— Хотел.
— А не боишься?
— Устал бояться.
— Смотри: еще не поздно…
— Поздно. Не оставят они меня в покое.
— Попросишь, поклонишься — оставят.
— Не поклонюсь.
— Это да. Такие не кланяются: вот все и вышли. Осталось: всего ничего. Раз так, слушай. Есть на земле племя. Все, как у людей, а — не сродны они людям. И живут не русским обычаем и не цыганским, а вроде как подпольщики. Многое могут.
— Это я заметил.
— Пристали они к цыганам, как клещ к собаке. Сосут кровь, сосут, не насосались еще. Через них нет нам никакой жизни… Ай, да что я жалуюсь, ты же дельного чего ждешь:
— Да. Если знаешь.
— Буду говорить, а ты на ус мотай. А отчего и почему, поймешь, может, и сам. Вот почему зеркала в доме с покойником завешивают? Потому что кто-то из них обязательно наведается в такой дом. Горе наше им очень полезно. А зеркал они не любят. Ой, не любят… Он, если в зеркало глянет, сам себя заворожить может…
— Так. Еще что?
— Живут они очень долго. Очень долго. Тот, который меня: он еще то время помнит, когда у цыган цари были.
— Понял. Завораживать они могут, порчу насылать могут: что еще?
— Из медных колец золотые делать.
— Не хитрая наука.
— Знают они, когда о них думают. И кто думает. И как.
— Они и узнали, что я о них подумал?
— Конечно.
— А детишки им на что нужны были?
— Не знаю. Только извечная это дань цыганская…
— Ладно. Что им от людей нужно?
— Непонятно мне это было, милый. Вот что всякому начальству от людей нужно? Чтобы слушались да помалкивали. Так и эти…
— Значит, в начальство рвутся?
— Не то, чтобы прямо в начальство. Они всё за спинами маячат. Одного по телевизору даже видела в программе "Время".
— А распознать их можно?
— Трудно их распознать человеку. Гриб есть, его высушишь и покуришь — видеть их начинаешь. Правда, соображение теряешь при этом, не понимаешь ничего.
— Нет, это не годится. От водки, скажем, многие и чертей видят.