Потянулось томительно время. Минута. Две минуты. Три.
— Что ж ты, Гусар. — и в этот момент грянуло!
Это происходило довольно далеко, и все же — такого воя и рычания дикой собачьей битвы ему слышать не приходилось. Будто не десяток собак носилось по бывшему (впрочем, почему бывшему?) лагерю — и вдруг сошлись каждая против всех, — а сотни, тысячи: Тигран напрягся и задрожал.
— Тише, воин, — Николай Степанович дотронулся до него. — Дай им втянуться.
— Мой выстрел первый.
— Конечно. Поэтому и говорю: дай им втянуться.
Крики людей, слабые хлопки в небо — было ничто.
Прошла еще минута.
— Давай.
Тиграну нужно было пробежать метров пятьдесят до бетонной решетки, символически отделяющей лагерь от пляжа, но Николаю Степановичу показалось, что гранатометчик просто исчез здесь и тут же появился там.
Положил аккуратно трубу в развилку бетонных планок, постоял, ловя цель — спина его была натянута, как струнка, потом расслабилась.
Выстрел был оглушительный.
А попадание — ослепительным. Огненное полушарие взошло над морем, высветив и надолго зафиксировав пирамидальные тополя, отблески в темных окнах, зеркально-черные машины.
Несколько хлестких очередей ударили позади, а потом зарычал пулемет, и ничего не стало слышно.
— Ну, вперед, — сказал сам себе Николай Степанович и быстро пошел, почти побежал, к темневшей вдали котельной.
…Живые лежали справа, а мертвые слева. Мертвых было значительно больше.
Бляди жались к стене и даже не всхлипывали: понимали. Николай Степанович пересчитал Левкино воинство: одного не хватало. Всего только одного.
— Я Вовика у шоссейки положил, — сказал, подходя, разгоряченный Левка. — С пулеметиком. Если ментура в городе загоношится…
Лицо Левки было по низу обмотано серым в клеточку шарфом. Николаю Степанович удалось убедить русское воинство, что прятать лицо от внутреннего врага не позор, а прозорливость.
— Хорошо сработано, парни, — сказал Николай Степанович. — Всякое дело следует начинать с победы. В двух словах: как?
— А здорово! Гусар, наверное, сучкой прикинулся, все псы за ним помчались, а потом грызться начали, а охрана их растаскивать давай. водой, то-се.
Бдительность ослабили. Ну, тут и мы — помогли. Разняли, больше не грызутся!
— Мой старикашка-ниндзя еще не появился?
— Здесь я, Степаныч, — сказал из дверей Коминт. — Мне люди нужны, детишек нести. Они не все ходить могут.
— Возьми блядей. Лев, выделите двух своих ребят — на всякий пожарный. А я пока взгляну на наших аманатов… Вы знаете, кто такие аманаты, Лев?
— Я кандидат исторических наук! — обиделся Левка.
— А чем же занимаетесь помимо сражений?