Веселый этот разговор ему надоел. Тем более, накатывало что-то, он спиной это чувствовал… — Где у нас третий?
— Да вот же он.
Третий вставал из угла, бесформенно-белый, как раздерганный ком ваты: седой, бородатый и страшно испуганный.
— Ба… тяня? Батяня, ты? Н-николай С-степпа… Товарищ командир…
Левкины глаза, и без того навыкате, решили окончательно покинуть родные глазницы. Он переводил взгляд с Барона на Николая Степановича, и Барон получался заметно старше:
— Илюха? — не сразу пришел в себя Николай Степанович. — Агафонов? Боец Агафонов? Какого хера вы делаете здесь, в этом… — он сдержался.
— Да я… вот тут это… Дело у меня тут.
— А, так это, значит, твое дело? Тесен мир… Что ж, Илюша, ты закон знаешь…
— Да, — сглотнул старый цыган.
— Овцу, если ты помнишь, я тебе простил.
— Простил, батяня.
— Этого, уж извини, простить не могу…
— Понимаю, батяня…
Пронзительный вопль, в котором живой души не было, донесся издалека.
— Тогда — пошли, — Николай Степанович снял с плеча автомат, кивнул на дверь.
— Прямо… сейчас? — цыган сгорбился.
— А чего тянуть?
— Да, чего тянуть… — согласился Барон. — Веди, батяня. А этим не верь, обманут. Всех всегда обманывают. Даже меня хотели обмануть.
— Да я и не верю, — сказал Николай Степанович.
Они вышли из столовой и свернули налево, в сторону от освещенной стоянки.
Вопль, теперь уже многоголосый и яростный, накатывался.
— Стой здесь, — велел Николай Степанович, поднимая руку. — И ни шагу.
Сам он вернулся к крыльцу, встал сбоку.
Разъяренные, как кошки, неслись к столовой четверо девиц. Не кошки, нет: тигрицы. Эринии. Демоны ада. Два пацана с автоматами не успевали за ними, а последним шел Коминт с девочкой на руках.
Ком тел, грохоча, ворвался в помещение. Там — взорвалось…
— Вот — наша, — сказал Коминт. — Еще почти нормальная. Бляди как там все увидели…
— Я понимаю, — сказал Николай Степанович. — Давай девочку — и помоги им, если хочешь.
— Всех кончать?
— Да, наверное. Всех.
С министром внутренних дел республики Крым Николай Степанович беседовал минут сорок, и они расстались, вполне довольные друг другом.
Левка и Тигран ждали внизу в трофейном «датсуне». Номера уже стояли новые.
— Командир, могу я задать нескромный вопрос? — спросил Левка. За этот день он приободрился и смотрел на всех несколько свысока.
— Извольте, пан депутат.
— Вы из уголовных или наоборот?
— А между ними есть какая-то разница?
— Ну, все-таки…
— Вообще-то я из Александрийских гусар.
— Понятно, — кивнул Левка.
— Лев, вы меня очень обяжете, если не будете трепаться о встрече со мной хотя бы со своей высокой депутатской трибуны.