— Смотри.
Чуть задирает распашонку, демонстрирует родимое пятно сына. И…о… А куда же подевался злющий свекр? Пусть пока неофициальный. Надменный-старший краснеет. Расплывается в блаженной улыбке и Фархад тоже.
— Какое счастье, сын! Хвала небесам!
Хлопает в ладоши с перстнями.
— Тише, отец. Не напугай.
— Алиевы никогда ничего не боятся. Зухра неси амулет, неси подарок девушке!
Мамашка срывается на бег куда-то внутрь дома. Я прижимаю лицо к шее до состояния второго подбородка. Поднимаю брови. Мне преподносят еще одно колье и два браслета. Кармию вешают на шею непонятный оберег. Фархад не против, значит, так надо. Карим Рашидович берет на руки малыша и со своим счастливым видом и глазами горящими, на меня смотрит.
Невольно улыбаюсь, как от задницы отлегло. Все нормально. Они не призирают меня, просто считали проституткой.
— Ахмед! Мой дорогой внук.
Целует дитя, а я искоса поглядываю на Фархада.
— Карим Рашидович, мы хотели назвать сына Кармием.
— Что за вздор, девочка? Не будет такого в нашей семье.
Сказала бы, да помолчу. Фархад, ты дорого за это заплатишь.
Зухра тоже вспомнила что она любящая мать. Виснет на своем двухметровом крохе и говорит, что Фархад был самым красивым мальчиком в школе. Говорит, что ее Фархадик быстрее всех бегал на соревнованиях и побеждал в олимпиадах по химии и математике.
Алиеву стремно, он предлагает позвать няню и вернуться за стол.
Мужчины-Алиевы двигаются спереди, мы с Зухрой за их спинами. Служанка остается с малышом, но до первого визга Кармия. Черт с ним, имею в виду имя Мурад. Против шерсти слышать его, но Ахмед еще больше не нравится.
И дед сказал как отрезал. Отрезать он может Фархаду, а я несогласна. Будет давить, Женьке нажалуюсь. Он Надменных как орехи грызет.
Огромный длинный стол полон угощений. Усаживаюсь между Фархадом и братом. Перед носом тарелка с бараниной. А меня даже от запаха воротит. С детства не выношу. Ковыряю вилкой в гарнире. Восточная родня поглядывает на меня как на инопланетянку.
Странно, но отец Фархада и вопросика не задал. Ничем не поинтересовался у потенциальной невестки. Странно было минуты две, после того как вернулись. Карим Рашидович выправляет осанку, обращается к Женьке:
— Это правда что вы воспитывали Викторию с детства?
Росс по этикету откладывает приборы, деловито лыбится.
— С подросткового возраста. Хотя, как воспитывал? С Викой и проблем-то не было. Круглая отличница, всегда бежала из школы домой заниматься хозяйством. Потом на балет и гимнастику. Медалистка.
О… впервые слышу. Ведь Женька никогда не расскажет, что насильно заставлял меня учить уроки. Потому что слишком умный сам и рассчитывал сделать меня такой же. Не расскажет, что за уши таскал из-за гаражей, чтоб не курила.