Дальше все нарастало как снежный ком.
Я сам не знал, чего я хочу!
Я хотел вольной жизни. Мне было всего двадцать, я четко осознавал, что не нагулялся.
Но, при этом, я не хотел расставаться с Марусей. Я не мог представить, что она будет с кем-то другим! От одной мысли, что ее может коснуться какой-то чужой мужик, я яростно скрежетал зубами.
Наверное, меня бы устроил такой сценарий: Маруся идет в монастырь, а я иду догуливать.
Не то чтобы я именно так это формулировал… Но сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что хотел чего-то такого.
Да, я был настоящим говнюком!
И я не оправдываюсь. Просто объясняю.
Как-то Маруся заявилась на вечеринку, где я зависал с друзьями. И застала меня в пикантной позе: ко мне на колени взгромоздилась некая девица. Секса у нас не было, хотя мой жеребец на этом настаивал.
Но Маруся, естественно, решила, что был.
И через пару дней она устроила мне представление: я пришел домой, а она там сосется с каким-то однокурсником.
Его рука лежала на ее попе. Моей попе!
А его поганый язык исследовал ее рот. Нежный клубничный рот, который должен быть только моим…
Я мог ее тогда убить.
Или, скорее, его.
У меня перед глазами была красная пелена ярости. В груди горело, кулаки сами собой сжимались. Я ничего не видел и не соображал.
И я до сих пор невероятно признателен своей разумной части за то, что она взяла бешеного меня за шкирку и вытащила из квартиры.
Я ушел.
Вернулся к друзьям. Напился. Переспал минимум с двумя тёлками. Может их было больше - я не помню.
Но я помню, что сделал так, чтобы моя жена об этом узнала.
После этого мы виделись с Марусей всего лишь раз. Во время развода.
Мы почти не разговаривали.
Мы ненавидели друг друга. Так сильно, что не могли находиться рядом.
Мы договорились больше никогда не встречаться.
И это было единственно правильным решением.
Да, я в тот момент ненавидел Марусю. За измену. Даже если это был всего лишь поцелуй. Все равно это измена!
Но еще сильнее я ненавидел себя. Потому что знал - это я во всем виноват.
Я не смог стать для нее хорошим мужем.
Сначала я превратился в подкаблучника, а потом - в говнюка и монстра.
Итак, в двадцать лет я с облегчением вернулся к свободной жизни. Решил, что семья - это вообще не моя история.
Я был уверен, что мы оба будем счастливее порознь.
Но теперь теперь-то все изменилось!