— Ну, уж нет. Хватит с меня твоих проклятых рун.
В этот самый момент к двери кто-то подбежал и прокричал через решетку:
— Шеф, очевидцы утверждают, что видели очень большого дракона пролетающего над местечком, в районе Ранты, но по названным приметам я не смог опознать никого из высших. Думаю, вам стоит самим поговорить с ними, — говоривший был сильно взволнован.
Хелвин сорвался с места.
— Подожди, возьми меня с собой! — Элигос тоже поднялся, надеясь, что еще сможет переубедить Вильгельма. — Я действительно могу помочь.
Но замок на двери щелкнул, оставляя его в одиночестве.
В раздражении мужчина схватил стул, швыряя об стену. Тот разлетелся на куски, картина с пейзажиком с тупым стуком хлопнулась сверху. Беспокойство только нарастало. Он кругами ходил по камере, как загнанный зверь, а невозможность действовать изматывала больше чем что-либо.
А потом он почувствовал, как выкручивают руки. Не ему. Марго.
Элигос бросился к двери камеры, как бы он ни относился к собственному тестю, здесь речь шла уже не об их старых размолвках, а о жизни дорогого им обоим человека. Он кричал и звал. Охраны на посту не было. Куда все, Гера побери, подевались? От безысходности попытался выломать дверь. Та, рассчитанная и на куда более сильных заключенных, ни в какую не поддавалась.
Сердце стучало, как сумасшедшее. Невозможность узнать, что происходит, и как-то помочь сводила с ума. Удар по лицу. Кто-то посмел дать ей пощечину. Гера тебя побери, Хелвин. Твоя дочь страдает, а ты отмахнулся от возможности быстро найти ее?
Он знал, как ей можно помочь. Сделать так, чтобы она сама расправилась с любым противником. То, чему он хотел помешать, то, из-за чего он потерял двадцать лет своей жизни — казалось сейчас логичным выходом. Думать надо было быстро, а еще лучше — не думать вовсе. Ибо если представить последствия, он не решится никогда.
Частичная трансформация давалась плохо, но он все же сумел вызвать когти на одной руке. По предплечью потянулась кровавая вязь выцарапываемых рун. Он действовал быстро — знал, что нужно писать.
Элигос понял, что получилось в тот самый момент, когда поставил черту над последним символом. Щека — горящая от удара, перестала ощущаться. Тяжесть в руках ушла. Словно между их душами и телами, зеркально отражающими боль друг друга, поставили преграду. Он знал, что это за преграда. Сила, двадцать лет назад случайно попавшая в невинное дитя, находящееся в утробе матери.
Регенерация у драконов проходила быстро. Очень быстро. Но до тех пор, пока не заживут кровавые руны на его руке, Маргарита перестанет быть собой. Зато она станет тем, кто легко сможет справиться с любой опасностью.