— Не могу не поддержать доктора Клифаира, — тут же подхватил Эристель. — И у меня есть больные, о которых необходимо заботиться. Быть может, вы позволите нам работать вне замка хотя бы какое-то время, например, с рассвета и до второго завтрака?
Родон молчал. Ему не хотелось выпускать северянина из виду, однако он понимал, что этим двоим попросту необходимо хотя бы какое-то время проводить с другими больными.
— Меня беспокоит, как бы народ не проявил нетерпимость по отношению к вам, господа лекари, особенно после того, как вы помогли семье Окроэ, — начал было Родон, но Клифаир лишь фыркнул в седые усы, а Эристель отрицательно покачал головой. Ни тот, ни другой не желал прятаться за стенами замка, и Родон спорить не стал. Было решено, что после обеда оба доктора смогут провести несколько часов за работой у себя дома, а затем вернутся обратно в замок. Двельтонь полагал, что ночью в городе вновь могло стать небезопасно.
Вскоре каждый удалился по своим делам. Отшельник вернулся к изучению магического ритуала, позволяющего вычислить, кто последним пользовался тем или иным предметом, Арайа вихрем умчалась в библиотеку, Найалла пожелала музицировать, а сам Родон направился в кабинет, спеша ознакомиться с доставленным от Пустынных Джиннов письмом.
Двельтонь написал Викарду первым, выразив обеспокоенность пропажей Лавирии Штан и предложив помощь в поисках. Также он поинтересовался, способны ли стихийные маги узнавать, кто из колдунов использовал черный предмет. В своем ответе Викард сообщил, что в городе они задерживаться не станут, так как не хотят вмешиваться в то, к чему они совершенно непричастны. Свое решение Старший Джинн обосновал тем, что их группа и так рискует, находясь в месте, где люди на данный момент столь агрессивно настроены против любого даже самого безобидного колдуна.
Что касается вычисления владельца книги, Викард сообщил, что в теории это возможно, однако на практике он подобного не делал и в ближайшее время не собирается. В этом вопросе маг предпочел солгать: ему попросту не хотелось заниматься не своим делом. В конце концов, он и его люди — актеры, а не следопыты.
Тем временем Эристель вернулся в свой дом и первым делом сбежал по ступенькам в подвал. Здесь он с облегчением обнаружил, что символы, начертанные на стенах белой краской, стерлись лишь слегка, а существо, лежавшее на столе, по-прежнему не шевелилось. Обновив несколько знаков, лекарь вернулся на первый этаж. Двуглавый Точи лежал на полу гостиной и, казалось, спал, напоминая брошенную собаку, которая уже не надеялась дождаться своего хозяина. Старик Джером валялся на кухне, сжимая в руке чудом не разбившийся стакан. При появлении Эристеля он пошевелился и открыл глаза. Что-то прошамкав беззубым ртом, калека поднялся на ноги и, поставив стакан, потащился на второй этаж. За ним последовал Точи.