Шейн сел на диван и стал по очереди вытряхивать подарки. Сначала ничего нового он не увидел, но вот взгляд его упал на угол незнакомой коробочки, выглядывающей из-под яркого розового шарфа, который Эм купила для матери. Точно, она забыла свои покупки, когда убегала от него, и, видимо, не вспомнила о них. Шейн взял коробочку, покрутил ее в руках, предметы в ней стукнулись друг об друга и издали звон. Шейн не должен был открывать чужой подарок, но раз Миледи за ним не вернулась, значит, он был ей не нужен.
Он открыл коробочку и вытряхнул содержимое. У него на коленях оказалась маленькая старинная чернильница с серебреным покрытием и такая же старинная перьевая ручка. Шейн несколько раз моргнул. Он не помнил, чтобы она такое покупала. Это был очень хороший подарок, очень личный, выбранный с мыслями о получателе. Такой подарок не купишь кому попало, он нес определенный смысл. Шейн смотрел на письменные принадлежности и аккуратно водил пальцем по узору на чернильнице. Он мог придумать несколько вариантов, кому Эм купила такое. Но ему не хотелось. Вместо этого Шейн прошел в спальню и одним быстрым движением сбросил с прикроватной тумбы все, что на ней было. На центр тумбы, как на постамент, он поставил чернильницу, воткнул в нее ручку.
Сидя на кровати Шейн долго смотрел на композицию, упершись руками в колени, после чего устало уронил голову в ладони.
Мира проживала дни на автопилоте. Такое с ней уже было, только тогда все осложнялось неспособностью говорить. Сейчас с голосом было все в порядке, но внутри у нее все выгорело. Шок от случившегося сковал все эмоции и не давал расклеиться. Поймав себя на такой мысли, Мистраль с головой ушла в работу, чтобы не развалиться на части, когда шок пройдет. Она проводила все дни в клубе. Даже когда заканчивалась репетиция, а все расходились по домам перед вечерним выступлением, Мира находила себе занятие. Когда к открытию появлялся Рэннальф, она скрывалась в своем кабинете-гримерке, и выходила оттуда с появлением танцовщиц. Она помогала им искать костюмы в ворохе одежды, накладывать макияж, курировала из-за кулис все выступления, и уходила домой поздно ночью.
Ральф ее не трогал. Мира его избегала, так же как избегала Гаррета, который часто находился здесь же, в своем офисе на втором этаже здания. Но она могла не стараться так сильно, Ральф успел заметить, что что-то не так и не пытался навязать себя. Что касается Рета, тот не лез в ее дела вовсе. Гаррет обладал мистической способностью знать все. Этот человек с глазами-льдинками и лицом, лишенным эмоций, как всевидящее око, каким-то образом узнавал все, что происходит с его близкими. И тогда он сам решал, стоит ему вмешиваться на правах главы семьи, или эти дела его не касаются.