— Как ты узнала, который из них «этот»? — своим дотошным вопросом окончательно убил я очарование момента от её неожиданного появления.
— Сначала пришлось убедиться, что тебя нет на более раннем.
— Хм? — вновь не удалось сдержать эмоции, и я расплылся в самодовольной ухмылке. — А что это у тебя в руке? — кивнул я на лист бумаги, который она сжимала.
— Это? Это… моя глупая идея, — ответила она, а её щёки налились румянцем.
— Покажешь? — Эли смущённо замотала головой, поспешно пряча бумагу за спину, но из-за слишком суетливых движений выронила листок, и я увидел то, что она так усердно пыталась от меня скрыть: на бумаге заглавными буквами было написано «НИЦШЕ».
— Знаешь, — засмеялась она, — так обычно встречают важных персон или делегации — пишут их имена вот на таких постерах и ожидают у выхода.
— «Ницше»? — хохоча уже в голос, переспросил я.
64
Только когда мы вышли на привокзальную площадь, я обратил внимание на голую сухую брусчатку. Снег растаял. Словно его и не было. Словно ничего не было. Словно мы снова превратились в каких-то приятелей, направляющихся на занятия. Эли продолжала держать дистанцию, идя в полушаге от меня и расспрашивая о погоде в Бохуме, о поездке.
«Зафрендзонить» — именно это словечко использует вся прогрессивная молодёжь для того, чтобы описать подобные отношения. Но портить сейчас настроение разговорами об этом, я не хотел, поэтому, всю нашу недолгую дорогу до университета, мы обсуждали вещи, не затрагивающие события дня нашей последней встречи.
Когда вошли в аудиторию, до начала занятия оставалось ещё совсем немного времени. А сонно-серьёзные «светлые умы» уже чинно восседали по рядам, точно нахохлившиеся от мороза воробьи. Мы же расположились на галёрке.
— Поговорим где-нибудь после лекции? — спросил я уже, наверное, сотню раз прокрутив в голове мысль об идеальном завершении сия «беседы».
— В библиотеке? — доставая из рюкзака ученическое барахло, предложила она, кинув на меня мимолётный взгляд.
— Нет, — улыбаясь, помотал я головой, а её глаза расширились в непонятном ужасе.
— Мне нужно быть на работе… ты же знаешь, — добавила она.
— В прошлый раз ты нашла выход из сложившейся ситуации.
— Сегодня Катя придёт после обеда. Я в зале одна, — виновато прозвучал её голос, но мне показалось, что это фальшь.
И я вновь упустил момент появления профессора и его приветственной речи. Лишь краем уха услышал отголосок вопроса: «…кто может ответить?»
— Герр Шнайдер, вы? — обратился профессор к громко хлопнувшему дверью опоздавшему угрюмому парню. Тот что-то тихо буркнул себе под нос и направился вверх по ступеням к свободным местам.