— Можно «Прагу»? — выдала Алена, хотя изначально хотела попросить «Ночку», но сейчас в такой выбор мог вложиться иной смысл.
Стас протянул продавщице пятисотенную купюру и забрал только бумажную сдачу, оставив монеты на блюдце.
— Бери коробку, а я торт, — сказал он без улыбки. — Надо иногда делать себе маленькие радости, пока можем себе это позволить.
Он шумно выдохнул и направился к выходу, опередив Алену, чтобы открыть перед ней дверь. В машине, держа на коленях и торт и коробку с пирожными, она позволила себе задать вопрос:
— А что вчера случилось?
Стас молчал пару секунд, а потом ответил:
— Ничего страшного. Нашу карту блоканули и не прошла оплата партии. Пришлось платить наличкой. Но это мелочи. Капец еще впереди. Мы в основном работаем без предоплаты, по факту реализации. Теперь, похоже, мы этих денег вообще не увидим. Да и новую партию никто не возьмет. Надо уповать только на чудо. Но мы и не из такой жопы вылезали. Прорвемся.
Больше она ничего не стала спрашивать. Окаменевшее лицо Стаса не располагало к светской беседе о погоде, а в остальном она чувствовала себя действительно маленькой девочкой.
— Ты сказала брату про среду? — спросил Стас так неожиданно, что коробки подпрыгнули у нее на коленях.
— Нет.
— Почему? — разозлился Стас и обогнал набитую овощными ящиками древнюю «Ладу». — Ты хочешь, чтобы я сам у него спросил? Так я это сделаю!
— Я не могла спросить, — прошептала Алена, прикусывая губу. — Он заявился пьяным. В стельку.
Стас скинул скорость.
— Екарный бабай! Ты ж сказала, брат не пьет.
— Это я так думала, — Алена продолжала кусать губы. — Он сказал, что впервые пил водку, типа нельзя было отказаться.
— Отказаться можно всегда, даже под дулом пистолета.
Алена непроизвольно уставилась на бардачок, вообразив все его содержимое.
— Если еще раз такое повторится, — Стас громко сглотнул, — обязательно скажи мне. Я не хочу, чтобы ты находилась рядом с пьяным.
— А где я еще могу находиться? — Алена нервно передернула плечами и отвернулась от бардачка к окну.
— А это мы потом решим. Пьяная молодежь меня раздражает.
— Он не пьяная молодежь, — Алена почувствовала на ресницах слезы обиды. — Это просто был первый день съемок. Он перенервничал, по ходу.
— Так он еще и актер? — присвистнул Стас. — Крутой пацан, гляжу!
Алена не отреагировала на остроту. Покровительственный тон Станислава Витальевича начинал раздражать, а мозг готов был извратить любую его фразу. Наконец они добрались до ПТУ и груженные коробками предстали перед усатым охранником.
— Пропусти ее так. Видишь, рук нет. Я сейчас принесу заявление, чтобы ей выписали пропуск. И звякни моим, чтобы открыли.