Когда рука Стаса исчезла с талии, Алена подняла и свою. То же сделали еще двое экскурсантов, но тут же опустили, когда женщина спросила про переживших блокаду родственников.
— Вы можете о них рассказать? — спросила экскурсовод, и Алена впервые увидела, как Стас вспыхнул.
Теперь уже обе его руки отказались от талии Алены, и он вытолкал ее вперед со словами:
— Она первая.
Алена обернулась и поймала на губах Стаса извиняющуюся улыбку.
— Мой прадед по папе ушел на войну и через год прабабушка получила на него похоронку, — начала Алена достаточно бодро. — Бабушкиному брату в начале войны было шестнадцать и когда в восемнадцать он пришел в военкомат, ему сказали, что он на брони. Он был очень хорошим гитаристом и уже два года выезжал с фронтовой бригадой на позиции. Чаще всего они ходили пешком, но к Пулковским высотам, на передовую, их возили на грузовике, который служил сценой. Им приходилось выступать и в землянках, и в блиндажах. Когда мать умерла, он стал брать сестру с собой. Бабушка рассказывает, что несколько раз они попадали под обстрел. Говорит, не понимаешь, с какой стороны стреляют и куда попадет снаряд, потому валишься на землю, где стоял, и однажды осколок снаряда прошил ей валенок и ногу до крови. Она встала и подумала: как хорошо, что не в голову. Страшно, говорит, не было. Даже во время бомбежки, когда все тряслось. У них в квартире стекла почти сразу выпали, отопление не работало, освещения не было. Жили при лучинках. Да, ранение… Я забыла сказать, что идти она не могла, брат нес ее домой на руках. И сам вскоре был сильно контужен и почти оглох, но умолял врача никому не говорить про глухоту — он продолжил играть по памяти. Он не мог не играть. Без него сестра бы погибла. Военные очень хорошо относились к ним, музыкантам, и помогали выжить: накормят да еще и с собой сухарь дадут, каши или даже кусочек сахара. Он почти все отдавал сестре. На одном концерте в госпитале ему стало плохо. Его быстро привели в чувство, накормили, но играть он не мог. Тогда бабушка взяла его гитару, хотя и знала всего три аккорда. А через пару месяцев брат умер от истощения — и только благодаря ему моя бабушка осталась жива, — голос Алены дрогнул. — Поэтому ее сын, мой отец, стал музыкантом, и сейчас мой брат тоже играет на гитаре.
Алена замолчала и сжала губы. Экскурсовод открыла было рот поблагодарить, но ничего не сказала. Алена отвернулась и, точно слепой котенок, ткнулась в грудь Стаса. Пиджак упал с плеч на пол, но он не нагнулся за ним. Одна рука его скользнула ей под волосы, чтобы найти шею, а другая замерла на дрожащих лопатках.