— Да жива я, жива, — буркнула Славка, однако поближе к оконцу не подвинулась. Верно, по ту сторону горел факел, но его света недоставало, чтобы разглядеть соседний подвал. — Кто ты?
За стеною послышался тяжкий вздох. Решившись наконец, Славка поднялась, поменяла положение, села поближе к образовавшемуся проёму и попыталась заглянуть туда, но увидела только часть лица своей таинственной собеседницы — девушки, быть может, немногим старше её самой. Как цветок, выросший без солнца и тепла, она была не особенно красива: худая, бледная, лицо её выглядело сильно осунувшимся, под глазами лежали тёмные круги. Светлые, почти белёсые волосы были собраны в небрежный хвост тонкой грязной бечёвкой и переброшены через плечо. С её стороны действительно горел факел, и от него на пол падали рыжие отблески.
— Я Ханна, дочь Эйвинда, — промолвила светловолосая девушка и снова посмотрела в сторону Славки. — Прости, коли потревожила. Я ждала всю ночь, пока ты придёшь в себя.
Ничего себе, мелькнуло в голове у Славки. Уж и вся ночь прошла…
— А меня Славка зовут, — ответила она. — Славомира.
Она протянула в окошко руку, и Ханна осторожно, будто боясь чего-то, коснулась её хрупкой ладони. Несмелая улыбка скользнула по её тонким сжатым губам.
— Ты — дочь перевозчика? — переспросила Славка, вдруг вспомнив, что слышала это имя ранее от Велены. — За что они тебя… так?
Ханна снова вздохнула, подсела к оконцу поближе.
— Да, это я, — ответила она после недолгого молчания. — Уж больно много узнала… о рунах, о самом князе. И тебе теперича рассказать хочу: знаю, что тебе суждено пророчество исполнить.
Славка знала по себе, что не стоит нарочно выспрашивать человека: ежели он сам пожелает, то обязательно расскажет обо всём и без лишних просьб и напоминаний. И поэтому она молчала, не задавала новых вопросов, и не ошиблась: собравшись с мыслями, Ханна продолжила.
— Рыжая ведьма… ты её видала? Так вот, Ольгерд связал себя с нею, поклялся на крови своей, что не отступит, пока не отыщет все руны. И она ему помогает, хотя Перун её ведает, какая ей в том корысть. Она проведала, что нам с отцом об одной руне ведомо, и мало того — она есть у меня. Отца тогда едва не убили, а меня сюда привезли, сохранили жизнь… Они меня обыскивали, едва ли не каждый день. Да всё никак не догадывались, — Ханна горько усмехнулась, — что я руну сперва в косу спрятала, а потом и здесь оставила, с собою не таскала.
— Погоди! — вдруг перебила её Славка. — О тайне лишь тому ведомо, у кого вёсла в руках… Так это была ты?
— Отец уже стар, и я нередко заменяла его на перевозе, — улыбнулась её собеседница. — А что это было?