– Ма-ма-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!..
– Мама не там! Заяц трусливый! – забыв про собственный испуг, бросилась Лёлька за ним, но брат уже несся вверх по лестнице.
Нагнать его удалось только через два пролета, когда он, завернув в первую открытую дверь, ведшую в незнакомый темный коридор, налетел на доспехи, стоявшие на низеньком постаменте, и с грохотом покатился по полу вперемешку с разлетевшимся железом. Девочка, отстававшая лишь на пару шагов, ступила на стальную перчатку, проехалась на ней по паркету и шлепнулась на что-то, издавшее звук избиваемого таза.
– Ой!.. – ударом выбило воздух у нее из груди.
– Лё? – раздался справа виноватый голос брата. Брякнуло что-то пустое и массивное, зашлепали по полу босые ноги. – Ты упала? Ушиблась?
– Да, да, да! – сердито выкрикнула она.
– Чего – да?
– Всего – да! На все три вопроса! И непонятно, куда надо было так нестись! Трус несчастный! Мама с папой в соседней комнате спали, между прочим!
Виноватость в голосе утроилась:
– Так я это… я это… Я это.
В голосе мальчика зазвенели слёзы, и он смолк. Лёлька поняла, что целая куча синих черепов не могла теперь заставить брата признаться в испуге[11], а врать на ходу, даже неубедительно, он еще не научился. Сделав мысленную отметку "есть над чем поработать", княжна поднялась, потирая ушибленный тыл, закуталась в одеяло и двинулась к лестнице, еле видной в свете оставшегося далеко внизу ночника. Впрочем, в темноте она и без фонарей видела неплохо… Но с фонарями лучше.
Мальчик бросился за ней, наступил на рыцарский башмак, извинился, запнулся об алебарду и вцепился в Лёльку, едва не роняя их обоих.
– Под ноги смотри, кулёма! – сердито цыкнула девочка, хватаясь за стену, сделала шаг вперед – и споткнулась о шлем.
– Блин компот деревня в баню! – дала она пинка железному ведру. Оно вылетело на лестничную площадку, врезалось в стену… и тут же оглушительный грохот потряс замок, швыряя на пол картины, светильники, штукатурку и детей. Лестничная клетка озарилась снизу яростным желто-алым светом, моментально сменившимся тяжелой сине-лиловой полутьмой. Низкий рокот, похожий на рев, ударил по перепонкам, заставляя вскинуть руки к ушам.
– Что ты натворила?! – воскликнул Ярик откуда-то из-под гобелена, вдруг вообразившего себя паласом.
– Это не я!.. – неуверенно пискнула княжна, но выкрик ее потонул в многоголосом грохоте и гуле, непрерывно теперь сотрясавшем древний замок. Пол мелко дрожал – то ли от взрывов, то ли от испуга. В ноздри шибало то расплавленным камнем, то горелым железом, то жжеными волосами, то еще чем-то, отчего вспоминался стишок "Кошка сдохла, хвост облез…". Лёлька вскочила, схватилась за стену, ходившую ходуном, высмотрела брата среди остатков коридорной роскоши и коршуном бросилась на него.