– Погодите! Значит, похищение Лепестка Персика овиром… тоже ваши происки?
– Не происки, а хорошо продуманный план… непрямого вмешательства, – предупредительно поднял палец к небу Государь. – В помощь вам.
– То есть овир специально оставил следы, чтобы мы с Ка Бэ Данем смогли найти похитителя и кто-то из нас получил шанс стать освободителем этой прекрасной девы? – отбросив робость перед Нефритовым Государем, сидевшую в костях, вышагнул вперед Чи Хай.
– Именно, мой доблестный Сам. И к тому же, иначе вы с сим многочисленным семейством не встретились бы, и еще один важный выбор остался бы не сделанным. И кстати, об овирах…
Нефритовый Государь повернул голову в сторону матери, покорно ожидавшей решения своей участи у кромки воды.
– Ты пережила свои прегрешения, милая. Ты свободна.
И не успел затихнуть последний звук его слов, как шкура со щупальцами, стрекалами и прочими конечностями, которым и названия еще не придуманы[250], опала – и на Белый Свет, коленопреклонённая в воде, появилась женщина в сари.
– Мама!!!..
– Тёща… – пробормотал Чи Тай, потоптался, сомневаясь, уместным ли будет его присутствие среди детей в такой радостный час, но, подпихнутый в спину менее удачливым Чи Паем, поспешил деликатно пристроиться за задними рядами.
Лукоморцы загомонили, кто утирая слезу, кто пожимая плечами:
– Подождите… ничего не понял!
– Что там было?
– Разве овир – не полумифическое вымирающее животное?
– Что произошло?
– Какие прегрешения?
– У всей семьи?! При чем тут детки-то?
– Начну по порядку, – заговорил Государь, и голоса тут же стихли. – Овир – действительно вымирающее животное, очень полезное в некотором отношении. Мои коллеги часто применяют его, когда надо разделить враждующие стороны людей. Но последнего, увы, извели почитатели Памфамира-Памфалона…
Иван и Серафима переглянулись, вспоминая давнее летнее путешествие за Жар-птицей, во время которого они познакомились.
– …и когда мне понадобились такие защитники пределов, я одолжил человеческую пару, превращённую за свои прегрешения бхайпурским божеством Двахалвахандрой в овиров.
– Но дети!.. – не унималась боярыня Настасья. – Детушек-то за что мучить?!
– Никто их не мучил, – чуть обиженно насупился Государь.
– И значит, еще где-то папа тут имеется? – Гена, почти достигший шкуры, настороженно остановился.
– Отца я отдал другому соседу для этих же целей. Разрушения семьи тут не было, не волнуйтесь: женщина и дети были только рады. Это запутанная семейная история, которую поведать вам я не вправе. Спросите у них самих, если станет достаточно любопытно.