– Угу, – кивнул Ярик, ухватился за руку сестры, и ребята побежали в кусты.
Если бы это был вотвоясьский парк или даже лукоморский, растительность в нем описывалась бы термином "зеленые насаждения": взяли зелень, насадили эстетично-геометрично, и навещают с секаторами и пилами каждые полгода. В восвоясьском же парке деревья и кусты произрастали, благословляя вамаясьскую философию, по воле не садовника, но ветра, раскидавшего в незапамятные времена летучие семечки, и если какая-нибудь криптомерия или магнолия покидала свое место, то исключительно потому, что пришел ей срок вернуться в объятия солнцеликой Мимаситы, матери всего живущего. Дорожки и даже дороги там вежливо обходили кусты и раскланивались с деревьями, а те стояли, надменные и неуступчивые, будто не они росли на земле людей, а люди заявились незваными гостями в их древесные пределы.
А сегодня кошмар дворцовых патрулей стал прибежищем спасательной команды лукоморцев.
– Полное торжество сибуя… саби в ваби ему через югэн… – прошипела Лёлька, продираясь сквозь заросли чего-то бледно-зеленого с красными ягодами. Заросли трещали и хрустели, возмущаясь вторжению, но девочка упорно тащила брата напролом – и за собой.
– А может, обойдем лучше? – жалобно прошептал мальчик, безуспешно отмахиваясь свободной рукой от веток, так и норовящих побольнее хлестнуть наглых вторженцев.
– Напрямую быстрее, – сурово бросила Лёка через плечо, дернула особо зарвавшуюся ветку, обрывая в наказание пучок листьев, утерла ими со лба сок раздавленных ягод, и устремилась вперед с новыми силами.
– Пока мы тут ломимся через все эти дрова, по дороге бы уже дошли!
– Ха! – за неимением других аргументов ответила она.
– Нас услышат! – предпринял вторую попытку княжич.
– Ну и пусть! А чего мы такого делаем? – Лёлька осталась непоколебимой.
– А если ничего такого мы не делаем, то чего по дороге не идем?
– Потому что… – запутавшись в паутине и сплетении гибких розоватых ветвей, девочка остановилась и яростно отерла лицо. – Потому что…
Главным образом последние пять минут они продирались через заросли потому, что признать себя неправой она была морально не готова, но несколько десятков метров по неприязненно настроенной растительности были готовы ее переубедить. И возможно, сумели бы, если бы не знакомый голос, донесшийся справа:
– Ори-кун?
– Мажору?! – Лёка забыла все свои аргументы и намерения.
– Добрый вечер, Ори-кун. Замечательная сегодня погода. И луна великолепно сияет с чернильных небес, – проговорил вамаясец, словно оба они совершали обычный променад перед сном. – Яри-тян случайно не с тобой?