Другой клинок и заклинание устремились к Вечному в этот же миг, но тот распылил их с торжествующим смехом. Две вспышки – зелёная и серая – и ещё две фигуры замерли в незаконченной атаке: нефритовая Чаёку и гранитный Забияки.
– Как это было мило с их стороны – попытаться вас умыкнуть! – сияя, обратился он к распластавшимся на земле детям. – Никогда не мог заставить работать это заклинание трансформации на холодную голову. Сколько палок обломал о мою бедную спину покойный Неугроби-сенсей!.. Но вот стоит только меня рассердить… Ух, не сердите меня, деточки!..
Но ребята не слышали и не слушали его болтовни. Не веря в случившееся, они метались от одной статуи к другой, пытаясь найти хоть малейший знак того, что им лишь кажется то, что они видят и ощущают… Но нет. Камень оставался камнем.
Пораженные чудовищностью произошедшего, они забыли бояться и, точно по команде, двинулись на Вечного.
– Вы не имеете права!
– Вы не можете оставить их так!
– Превратите их обратно!
– Имею, могу, и ни за что и никогда – вот ответы на ваши непрецизионные претензии, мои юные… – Ода сделал многозначительную паузу, предоставляя Ивановичам и Мажору достаточно времени, чтобы заполнить ее подходящим наименованием, и увидев по их лицам, что работа была выполнена, учтиво договорил: – …знакомцы.
– Лесогорский волк вам друг! – яростно прорычала девочка.
– Кто вам вообще разрешил так обращаться с людьми?! – двинулся на него Ярик, заставляя Таракану отступить на шаг.
– Это не люди в общепринятом смысле этого слова, деточки, – Ода развел руками, скорбно покачивая головой.
Княжна в первый раз разглядела его лицо в свете луны, и вздрогнула. Жёлтые потёки на щеках, словно воском облитых, почти лысый, местами обугленный череп с клочком уцелевших волос над ухом, слипшихся от чего-то серебристого – и кровь. На голове, на обрюзгшем, постаревшем лице, на плечах, на опаленном, покрытом тошнотворными рыхлыми пятнами кимоно…
"Ему от Нероямы точно по голове прилетело! И он от этого чокнулся! Мамочки!.."
– …Это не люди. Это ронины, – жестикулируя как какой-нибудь тарабарец, разглагольствовал маг своим новым подвизгивающим голосом. – Они отвергли свой клан! После этого ни один другой клан не пожелал бы их принять, и они влачили бы жалкое существование отщепенцев. Жизнь их стоила ровно столько, сколько какой-нибудь добрый человек пожелал бы заплатить за то, чтобы ее окончить. Я не говорю о девушке. О, беда, беда, огорчение!.. Печаль и позор своего рода, древнего и именитого…
– Хибару и Отоваро – воины клана Рукомото! – если бы взгляды были материальны, Яриков взор пригвоздил бы Вечного к стене. – А Чаёку – наречённая Хибару! Как глава клана, я требую вернуть им жизнь, человеческую сущность и облик!