И тут случилось странное. От котэнгу, замершего на полу, отделилась ослепительно-чёрная тень – и устремилась к нелепому красно-белому шару, равнодушно дрейфующему от стены к стене.
Хорошо, что быстро закрывать глаза Серафима уже потренировалась.
Вспышки, гром, грохот осыпающегося потолка и остатков стен, метания пола, собравшегося поменяться местами со стенами, но не решившего, с какой именно, визг раздираемой магии, вскрик брошенного на Серафимину балку Агафона – всё слилось в единую репетицию конца света, и единственное, о чем Сенька сейчас жалела – невозможность прикрыть голову руками. При падении небесных сфер наземь, известно всем, это – первая защита. Потом мир закружился, дыхание перехватило… и сознание, решив, что для него на сегодня впечатлений многовато, закрыло лавочку и ушло на перерыв.
Сколько перерыв этот длился, было неясно, но когда ощущения Серафимы включились снова, всё уже утряслось, по крайней мере, в буквальном смысле. Понимая, что в их положении отсутствие падающих и взлетающих предметов и сохранение начального объема и формы – уже хорошо, она распахнула глаза, готовая ко всему остальному – и ахнула.
Оказывается, не ко всему.
Стен вокруг не было. Не было потолка, не было скалы, окружавшей место их отчаянной битвы, даже пол, казалось, взял выходной. Вокруг оставалось только сияние, мягкое, но ослепительное.
Что случилось? Где они? Гора вместе с мастерской улетела на юг, а они выпали по дороге на какой-нибудь пляж? Или… умерли? И оказались в царстве добрых духов, которое заслужили, скорее всего, но если даже по ошибке, пока смуту устраивать не будем, потому что тепло, светло и мухи не кусают, правда, заняться нечем, если не считать занятием…
Кто-то ткнул ее в бок чем-то твёрдым и тупым и она, недовольная прерыванием своих посмертных рассуждений, сердито приподнялась.
– Что там?
Оказалось, это была голова Агафона. Его премудрие, кряхтя и пыхтя, выбирался из-под кучи неидентифицируемых обломков – помятый, подпалённый, но в остальном практически как новый.
– Это что еще за чешуя? – хмуро присоединился он к ее медитации со своими подозрениями.
– Это не чешуя, это шерсть, – прозвучал голос, такой же мягкий, как свет.
– Ч-чего?.. – с умным видом уточнила царевна.
Сияние дрогнуло, потёкло – и они снова оказались в вернувшейся на старое место мастерской Извечного. А рядом с ними встало, грациозно отряхиваясь и сияя коротким серебристым мехом, чудо невиданное, диво неслыханное.
– Я – Лун. Лунный дракон.
– Ты – дракон?.. – свела брови Сенька, вспоминая попадавшиеся ей изображения местных представителей этого вида. Где длинное тело с гребнем по хребту, аллигаторское рыло, короткие лапки? Чешуя, наконец? У этого зверя, размером не меньше Змиулании, имелась короткая морда, выпуклый лоб, украшенный парой витых обсидиановых рогов, похожее на кошачье тело с длинными когтистыми лапами гигантского сокола, огромные птичьи крылья, раздвоенный пушистый хвост с пучками розоватых перьев на концах – и малиновые глаза, смотревшие на них с мудростью и лукавством.