– Да угомонись ты! – прошипела Сенька, больше всего желая сказать, что матрона годилась в матери даже покойной кунице, не говоря уже о ней – но понимая, что эти слова были бы в их разговоре роковыми.
– Думаешь, она потом не раззвонила по всей кухне?! Знаешь, что теперь про тебя там говорят?!
– Никуда я не бегал! – прорычала Сенька, озираясь по сторонам, и на каждом повороте натыкаясь взглядом на любопытную мордашку, ожидавшую развития драмы.
– Бегал! Бегал! Бегал! Тварь! Животное! Скотина! – не желала успокаиваться жертва промискуитета.
– От животного слышу! – не выдержала Сенька, свела брови и скроила жуткую мину. – На меня ты орешь, как поросенок недорезанный, а кто с тем типом в задние чуланчики с неких пор зачастил, а?!
Поток воздуха к легким ревнивицы внезапно перекрыли.
– С кем ты с лес гулять ходишь, я так вообще молчу!
Рот матроны захлопнулся, но зато открылись все остальные – по углам и чуланам.
– И молчу-то я молчу… но если перестану… знаешь, что будут говорить про тебя на кухне?
– Бе… – перед самой страшной угрозой проблеяла присмиревшая Лай.
– Бе-бе-бе! – сурово отозвалась Серафима и прошипела: – Или ты сейчас провожаешь меня в покои императрицы, да правит она тысячу лет, или я всем тако-о-ое про тебя поведаю!..
– Но от-ткуда… т-ты… – растерянно пробормотала служанка, на что Сенька только хохотнула – настолько демонически, насколько смогла. Но и это сработало, и присмиревшая оборотница цыкнула на зрителей, притихших в ожидании второго акта:
– Вон пошли все! Если вам делать нечего, сейчас найду! Кыш отсюда, мелкота подлистная!
Мелкота кышнулась, ровно ветром сдуло, а матрона, щурясь на Серафиму, как лисица на наглого тетерева вне пределов досягаемости, подобрала корзину и рассыпавшиеся овощи и поплыла вперед. Не задавая вопросов, которых настоящему Мяо Му не было бы дела задавать, царевна последовала за ней.
После долгих молчаливых кружений по залам, переходам и лестницам они оказались в широком коридоре. Факелы в позеленевших бронзовых кольцах, однообразные картины с водопадами, соснами и горами и длинный, как сам коридор, оранжевый ковер на полу наводили на мысль о пещерной роскоши уровня "император", а значит, скором окончании Сеньких блужданий. Но не успели они ступить и шагу по мандариново-шерстяному чуду пещерного ковроткачества, как из-за расписной двери в конце коридора высунулась голова с высокой прической, из которой щегольски торчали фазаньи перья и серебряные палочки для еды, и гневно рявкнула:
– За смертью вас только посылать, бездельники!
– Но ты нас никуда не посылала, почтенная Га Ду Дай… – нарываясь на неадекватный ответ, пробормотала Лай, кланяясь с корзиной в обнимку.