– А, значит, скоро опять к Салтану засобирается, узнать, как отцу белочка по нраву пришлась.
Лилька вздохнула, смотреть на счастливого Ги было занятно. И ее глупое сердце сладко екало в груди, и его взгляд становился таким солнечным, что хотелось целовать эту бесподобную синеву, утонуть в ней, играть золотыми искрами его смеха и нежными прядями выбеленных солнцем и ветром волос.
– Ну, кофе-то мы попить успеем?
– Успеем.
Две женщины уселись у невысокого столика и в уютном молчании выпили кофе, съели печенье с джемом и послушали восторженные клики купцов, доносящиеся из открытого окна. Потом Лилька превратилась в лебедку и полетела к морю, скоро Гвидона в муху обращать надо будет.
Настя
Под крики и плачь, оставшиеся два дня Настю собирали в дальние края. Заботливая нянюшка притащила даже шубу и теплые валяные сапоги расшитые алыми и зелеными нитками. Горка сундуков вокруг росла, а Настя бледнела, худела и отказывалась от еды. И вроде бы ничего страшного и опасного ее там не ждало, все же сказку она хоть смутно, но помнила, но неясная тревога заставляла мучительно изгибаться темные брови, и отдавалась болью в висках.
К концу третьего дня все было собрано, купец со слезами благословил меньшую дочь, надел ей на палец кольцо – и она исчезла вместе со всеми сундуками.
Машка
Машке снились чудесные сны. Вот крепкий зеленоглазый и светловолосый парень подъезжает к знакомому с детства крылечку. Вот гуляет по саду рядом с постаревшим, одетым в темные одежды царем. А вот оседлав коня, проверяет подпруги и пряжки, легко садится в седло и неспешным шагом отправляется к широкой дороге ведущей куда-то вдаль. И даже во сне она любуется им, ловит его взгляд, в порывах ветра гладит длинные светлые пряди.
Васька
Утром Иван проснулся поздно, видно вчерашний прием дался дорого. Увидев сидящую на столе лягушку тяжко вздохнул. Девушка же спокойно пропела:
– Вот тебе Иванушка для батюшки – царя подарочек.
И указала на плетеный поднос с глубокими бортиками, в который уложили Васильевна с девками ее творение, накрыв полотенчиком. Иван смурной и недовольный умылся, оделся в придворный кафтан, и куска не проглотив ушел. Васька лишь вздохнула – ковер выткать за ночь нереально конечно, а к Насте неизвестно, попадет или нет, и до ночи не шелохнешься, надо что-то придумывать. А пока, велеть Васильевне чего – ни будь вкусненького для Ивана сообразить, голодный ведь придет, и печальный.
Аленка
Который день Аленка злая как осенняя муха бродила по комнатам. Батюшки нет, книги волшебной нет, и Машка ухитрилась в гроб хрустальный улечься, вот вернуться ее родители, что делать будем? Все эти причитания и злость, конечно, были полной ерундой. На деле Аленку раздражала непонятливость Ивана. Ее тянуло к нему, хотелось прижаться, свернуться клубочком в его руках, и что бы он легонько гладил обнаженную спину и разбирал на пряди длинную косу. Но этот дурак бесталанный ходил по хозяйству, строго за всем доглядывал, следил, что бы она ни в чем не знала убытка и полностью ее игнорировал! Не зная обычаев этого мира, Аленка терялась – как заманить мужа в постель? И надо ли ей это? И вот когда она уже отчаялась в себе разобраться, со двора раздался голос Ивана: