И все же реальность совсем не казалась абсурдом.
Если война кончилась, а вместе с ними ушли голод, нищета и отчаяние, то вполне могли появиться иные технологии и новые сплавы. И то, что кажется хлипкой пластмассой, на деле, вполне может оказаться разновидностью металла.
Я нырнул в темноту, прикрыл за собой дверь и притаился. Топот медленно, но уверенно приближался. Судя по всему, экскурсия двигалась именно по тому коридору, из которого я только что выскочил в эту небольшую подсобку.
Здесь пахло хлоркой, ржавчиной, водой.
Странно.
Я поймал себя на мысли, что раньше в замке были звуки, освещение, открывающиеся пинками двери, словно из ниоткуда постоянно появлялись немцы, кричащие при своем приближении. Но не было сквозняка, царапин и сколов на стенах, запахов. По крайней мере, я всего этого не мог припомнить.
– Примечательно, что во времена появления свастики на стенах ламбахского монастыря в его церковном хоре пел Адольф Шикльгрубер. После смерти Теодора Хагена в 1898 году в аббатство пожаловал цистерианский монах Йорг Ланс фон Либенфельс. – продолжал вещать старик. – Загадочные манускрипты Востока братия предоставила ему без малейшего ропота. Либенфельс несколько месяцев провел в монастырской библиотеке, лишь изредка выходя для приема пищи. При этом цистерианец, последователь святого Бернара, ни с кем не разговаривал. Он выглядел крайне возбужденным, как человек, находящийся во власти поразительного открытия.
Мне надоело таиться. Все равно они меня обнаружат: не сейчас, так позже. Я пошарил рукой по стене, там, где мог находиться выключатель, щелкнул рубильником. На потолке зажужжала лампочка.
Я, в самом деле, оказался в комнатушке уборщицы. Кран из стены нависал над пустым ведром. Умывальник был рядом. В углу стояли швабры, метлы. На батарее висели высохшие тряпки.
Да, это все необходимо для нормальной жизни, но все-таки я удивился. Пустые казармы, забытая еда на столах, аптечки с йодом, спиртом и бинтами там, где их быть не должно – многое вдруг предстало передо мной в ином свете.
Все необходимые для жизни и исцеления предметы находились сами, словно их раскладывали заранее. Более того: там, где я вовсе не догадывался о тайнике, вечно из ниоткуда возникал кот. Он был как проводник по стране этих безумцев.
Да, в замке, кипела иная, недоступная остальному миру, мистическая, полная загадок, жизнь! Но я смог выбраться из зоны психологического влияния подземелий, я выскочил из опиумного сна – и теперь уже обычная реальность кажется странной, чудной и даже немного скучной…