– Чего вы хотите? Ваши требования?
Если это ряженые фашисты, то отчего они продолжают со мной играть в кошки-мышки? А если нет, то я для них террорист, бомбист, революционер-смертник. Понять бы, в каком времени я. Или в чьем сне.
Здесь были фашисты, но их изгнали. Сколотые и закрашенные нацистские курицы отчетливо об этом свидетельствуют. Это – то будущее, ради которого мы воевали. Вот только что-то слез радости нет. Одна лишь жалость к выродившимся немцам.
Туристы окончательно скрылись из вида. Заложник потел. Его потряхивало от ужаса. Рук он не опускал. Взгляд его был умоляющим, точно у спаниеля, которого бросила хозяйка.
Я опустил рацию и подмигнул пленнику:
– Слушай, Ганс, что мне у вас потребовать? Самолет в Лондон или электричку до Воркуты?
Немец не понимал. Он жалостливо втянул голову в плечи. Ей богу, страус-переросток.
Ладно, пойдем другим путем.
– Ганс, не трясись. Я ведь отпустил туристов. И твоя жизнь мне не нужна. Сегодня я сыт, паучьей крови уже напился. Какой сейчас год?
Немец торопливо перекрестился, вот идиот!
– Две тысячи девятнадцатый от рождества Христова. Пленник говорил четко, хотя губы его дрожали.
– Ты серьезно?
Взгляд охранника ловил каждое мое движение, он хотел угодить любой моей прихоти. И это было противно. Но мужик не знал, что именно я хотел услышать. Пленник мотнул головой на швабры:
– За ними висит календарь, если не веришь.
Ну да, Германия и вера – это близнецы братья. Нацисты во что только не верят, как дети малые! Но фашист и иллюзии по поводу времени – вещи несовместимые. Немцы всегда точно знают, какой сейчас год, когда им нужно ужинать, когда работать, когда, прости господи, нужду справлять. Без этого они не могут. Порядок – у них в крови.
Значит, я, все-таки, в будущем.
В настоящем, в предполагаемом или в том, которое сейчас снится только мне?
Впрочем, в лицее нас учили, что не один Кальдерон полагал, что жизнь есть сон.
– Разгреби это барахло! – приказал я, выходя из каморки, запуская Ганса внутрь.
Сторож торопливо прошел мимо меня. Он даже не попытался напасть, ударить, выбить оружие. Возможно, он не умел этого делать. Похоже, он, действительно, просто сторож в музее.
Немец сразу понял, что мне было нужно, и выдернул из-под швабр и метелок настенный календарь и показал мне, протягивая правой рукой. Там, и в самом деле, значился 2019 год. Мне стало нехорошо. Ганс не обманул.
Чертовы фашисты! Они экспериментировали с людьми, но неожиданно для себя продырявили время… или даже вселенную.
Наверное, они уже отыскали тот алтарь, который меня исцелил. Возможно, замок стоит на месте силы, в некоей отправной точке, откуда можно совершать прыжки в прошлое и будущее.