Над воротами, с обеих сторон (с правой стороны на скале) гордо восседали две гигантские каменные совы.
- Это украшение осталось от Вагранта, - заметил Ноэль, обратив внимание, что его спутника эти пернатые изваяния чрезвычайно заинтересовали, - Он всегда говорил, что сова – самое мудрое из всех обитающих на земле существ, практически поклонялся ей и мечтал о такой же мудрости. Увы, достиг он лишь подлости…
- Змеи, говорят, тоже мудрые, - хмыкнул Себастьян, - Видимо, Вагрант достиг именно их мудрости.
- Кто знает, - отстраненно отозвался мужчина, и легко тронул бока единорога. Ворота уже открылись настолько, чтобы можно было свободно миновать их, и большой конь с рогом во лбу неспешной, уверенной поступью двинулся вперед.
Каменные совы медленно поплыли им навстречу. Молодой человек, немного расслабившись в преддверии спокойного пребывания в замке, отпустил королевский пояс, задирая голову и, открыв рот, принялся созерцать надвигающееся на него великолепие. В конечном итоге, видеть королевские замки ему доводилось не чаще, чем живых драконов.
Упал он уже во дворе. Ворота остались позади, единорог продолжал медлительной, уверенной поступью продвигаться ближе к дверям королевского дворца, и Себастьян, уже привычно покачиваясь в его седле, как-то прозевал момент, когда начал сползать набок.
Ноэль, что удивительно, тоже не обратил на это внимания, вероятно, полностью увлеченный своим прибытием к дверям вотчины, поэтому поймать спутника не успел.
Парень тяжело брякнулся наземь, не успев не то, что сгруппироваться, но даже и ощутить радости свободного падения и, глухо ухнув, торопливо сел, принимаясь растирать лодыжку. Сломать он ее, похоже, все-таки не сломал, но подвернул и ушиб изрядно, настолько, что даже встать, наверное, ему бы удалось с трудом.
Король, обеспокоенный неожиданным падением новоявленного друга, пожалуй, больше всех прочих, легко и ловко спрыгнул с единорога и поторопился прийти на помощь, аккуратно приподнимая юношу. Тот неуверенно ступил, было, на поврежденную ногу, но тотчас же ойкнул и запрыгал на одной ножке.
- Вот так и рассмотришь, пожалуй, королевский дворец… - сорвалось с его губ болезненное шипение, и он вновь принялся растирать ноющую лодыжку, склонившись к ней.
Монарх только вздохнул. Никогда прежде не доводилось ему оказывать кому-либо честь, подобную той, что оказал Себастьяну, усадив его на единорога позади себя, никогда еще не был он свидетелем, к каким плачевным последствиям может привести падение с большого рогатого коня.
- Следовало бы везти тебя в карете, друг Себастьян, - негромко молвил он и, сжав губы, мимолетно покачал головой. Проехать в карете по тому узкому перешейку, по которому они двигались несколько минут назад, было бы совершенно невозможно.