— Это нормально, — улыбнулась Светлана и осторожно заправила за больное ухо волка белую прядь, выбившуюся из его тугой косы. — Подле нее даже у князя подкашиваются ноги… Простите, — она легонько оттолкнула от себя юного Грабана. — Я слышала, вы едете с папенькой в деревню, — Светлана продолжала смотреть на Раду и не было понятно, с кем она говорит. — Там живет мой бурый волк. Он стар и нелюдим, но вы скажите ему, что я велю ему позаботиться о вас…
Теперь оба трансильванца поняли, о ком из них так печется княжна.
— Он накормит вас целебной травой-муравой и вам сразу станет легче. Найдите в себе силы удержаться от мяса до поры до времени. Я сейчас велю дать вам пареной репы, чтобы в дороге вас не укачало. Ступайте за мной. А вас, граф, я попрошу обождать здесь. Для вашего и нашего спокойствия. В кухне люди.
И Светлана заботливо протянула оборотню руку, в которую бедный вцепился, словно утопающий в соломинку. Граф же вцепился в перила, чтобы те удержали его от неверного шага в сторону княжеской дочери. Когда за ней и оборотнем тихо затворилась дверь, граф фон Крок почти рухнул на подоконник и почти раздавил сидевшего на нем домового.
— Ничего, ничего, — отодвинулся тот в сторону. — Я невкусный и под чесночным соусом.
Он потряс головой и поймал свалившийся с волос прямо ему в руки венок из зеленых чесночных стрелок. Граф нашел в себе силы не отодвинуться, хотя и почувствовал легкое головокружение.
— Для Светланы плел, — мечтательно проворковал домовой. — С любовью! — Потом лукаво подмигнул окаменевшему вампиру и прошептал, вытягивая в его сторону шею: — Простите мое любопытство, но вам когда-нибудь доводилось любить смертную девушку?
— Я имел счастье на ней жениться, но имел несчастье подарить ей ребенка, которому она не сумела дать жизнь и который забрал у нее ее собственную. Но я не понимаю, зачем отвечаю на ваш вопрос…
Домовой подмигнул во второй раз, теперь еще лукавее:
— Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке… Все утешаются, и вы утешитесь, Ваше Басурманское Сиятельство. Но вы так и не ответили, как вам нравится мой венок?
Домовой протянул вампиру чеснок, и графу пришлось спрыгнуть с подоконника.
— Вы меня об этом не спрашивали! — прорычал он, пряча нос за плащом.
— А я и сейчас не спрашиваю. Я все и так вижу, не слепой…
И Бабайка тоже спрыгнул с окошка.
— Пойду к княжне, преподнесу ей в подарок. Она хотела с вами парой слов перемолвиться.
— Зачем? — граф фон Крок почувствовал спиной ледяной пот и опередил ответ домового. — Скажите, чтобы записку написала, как утром… Или с волком передала на словах, — потом прикрыл глаза и добавил шепотом: — Боюсь, мой голод сильнее молодого чеснока… Если вы действительно любите княжну…