— Хорошее средство от кровососов, — потупилась княжна. — Впрочем, обычно я натираюсь свежей полынью, но запасы кончились, вот и пришлось перейти на абсент. Сейчас наберу новой травы… А может она только на русских упырей действует, а трансильванские вампиры к ней равнодушны?
— У вас в кармане чеснок, — процедил сквозь зубы граф фон Крок.
— У меня нет карманов. Я только и успела, что с Бабайки безрукавку стащить. Это он, затейник, под подкладку зубчиков чеснока напихал. Но я не сяду рядом с вами, не бойтесь…
— А я не боюсь и не хочу, чтобы вы меня боялись.
— Я вас не боюсь… Я за вас боюсь. Вы уже и так от князей Кровавых натерпелись вдоволь.
— Из ваших рук я готов принять любое страдание…
— Граф! — послышался с облучка смешок князя Мирослава. — Один наш мудрый государственный муж любил говаривать: пьяный проспится, дурак — никогда…
— Благодарю вас, князь, за мудрый совет. И вас, — граф продолжал смотреть в розовое лицо живой девушки, — ангел мой, за участие…
— Ангелов вы еще увидите. Одного на Александринском столпе, другого на шпиле Петропавловского собора. Негоже меня с ними равнять, — уже вовсю пылала княжна. — Хотите, стану вашей музой, если вы вдруг чего-то пишете… Сейчас ведь все чего-то пишут…
И оба, не сговариваясь, взглянули на груду плаща в своих ногах, который укрывал клетку с полуживым или полумертвым голубем-поэтом.
— Я только читаю, что другие пишут кровью… — попытался улыбнуться граф, но снова сделался серьезным, поранив себя клыками.
— Читайте лучше то, что пишут молоком… Это современнее. Сколько столбов-то уже насчитали?
— Тридцать два, княжна!
— Всего одна верста осталась.
— Я помню. У вампиров прекрасная память.
— Я знаю.
Светлана высвободила руку, которой весь путь держалась за оборотня, и опустила обе руки на клетку. И в этот момент клыки исчезли, и граф вдруг почувствовал неприятный, давно забытый, укол в сердце и повторил про себя слова князя Мирослава: пьяный проспится, дурак — никогда.
Глава 12 «Русская барышня»
Тройка влетела в сосновый лес, и экипаж, не проехав и полверсты, завяз колесами в черничных кустиках. Кони вмиг встали как вкопанные, хотя князь и не натягивал вожжи. Княжна продолжала обнимать через плащ птичью клетку и тут же прямо с ней и с плащом вывалилась из экипажа в те же кусты. Раду, метнувшийся к девушке, чтобы удержать ее, видимо, позабыл, что он в человеческом обличье и поймал зубами лишь воздух, а потом всеми четырьмя лапами — две из которых были в сапогах, приземлился прямо на княжну. Светлана, даже не вскрикнув, отбросила его в сторону и села, но не поднялась с земли.