В темноте я не смотрела ему в глаза, но у свечи слишком яркое пламя, чтобы скрыть мысли, которые обязательно отразятся на моем лице. Я не кукла, я не девочка из борделя, я не смогу после такого поцелуя надеть маску безразличия. Если бы я сама прервала наш поцелуй в первые секунд десять, я бы выполнила его просьбу и осталась холодной расчетливой невестой Яна. А кем стала в глазах Милана сейчас, я боялась даже предположить. Как и ответить на вопрос самой себе — как так получилось, что у меня откровенно снесло крышу?
Голодовка дала о себе знать? Или страсть к кукле окончательно перекинулась на ее живой прототип? Неужели мое тело настолько глупо, что не понимает, что перед ним безумец, который легко свернет мне шею, если ему вдруг что-нибудь привидится?
Я шла за карликом, как на эшафот. Я боялась любого его слова, одобрения или осуждения, неважно. Он не слепой… Он прекрасно понял, что здесь произошло за секунду до его появления. Теперь он не уляжется верным песиком у меня в ногах. Из принципа. Или потому, что его больше не попросит об этом хозяин.
Я шагнула в бездну. Легко и свободно. Напрочь забыв, что это комната страха или, в крайнем случае, запретных удовольствий, но никак не невинного флирта. Если бы этим поцелуем барон действительно хотел проверить градус моего отвращения, то не ответил бы на него с такой яростью. Нет, он просто соскучился по женскому телу. И я не удивлюсь, если за ужином он спросит цену моей ночи. И он не из тех, кто принимает ответы "нет". Он просто назначает цену самостоятельно. Он привык покупать женщин. И они привыкли ему продаваться.
Карличек не зашел в купальню. Сказал только, чтобы я захватила лампу и потом сама спустилась в столовую. Отлично! Меня больше не охраняют. Ничего другого я и не ожидала. Теперь спасение утопающих дело рук самих утопающих. Я задвинула засов и несколько раз дернула дверь за ручку. Вышибить, бесспорно, можно, но вряд ли это кому-нибудь понадобится делать. В камине огонь — никакой волк не спустится по жерлу. И спрятаться здесь негде — никакой мебели. А наличие глазка меня не напрягало. Пусть подглядывает, сколько душе угодно. В прозрачном платье я уже походила перед ним. На свою голову!
Сложив кружева аккуратно на тумбочке, я залезла в ванну. Вода горячая, но это ненадолго. Понежиться в пене не получится. И голову стоит вымыть до того, как вода в лейке покроется льдом. Сушить волосы у камина мне не предлагали — на стуле лежал тюрбан. На вешалке красовалось платье-халат. В нем и в свитере я не замерзну. Даже рядом с бароном.