Он положил под одеяло две водные грелки и поднял на меня глаза. Сейчас взгляд был легким и добрым.
— А где у вас тут удобства? — спросила я, поняв, что если отпущу его без ответа, то мне придется туго.
Он улыбнулся и указал на небольшую дверь — она вела не к лестнице, а в смежную комнату.
— Там еще одна дверь и лестница наверх. Назвать это удобствами сложно, но зато уборная только в вашем личном пользовании. И… Не пугайтесь шума сливного бачка. Этой конструкции больше ста лет, но она работает, как часы. Еще у вас будут какие-то вопросы ко мне?
— Да, а что тут со светом?
— У изголовья есть фонарик. Он на батарейках. С ним и придется ходить ночью. Хотя ночью я не советую Вам покидать комнату одной. Особняк, как вы понимаете, старый, то скрипнет, то квакнет… Если у вас вдруг расшалятся нервы и разыграется воображение…
На лицо карлика вернулась саркастическая усмешка.
— Вы думаете, — начала я достаточно твердо, — что я не понимала, куда еду? Ян объяснил мне и специфику особняка, и специфику характера его владельца. И, конечно же, решив поучаствовать в проекте по превращению старого особняка в особняк страха, я не собираюсь прятаться в комнате из-за возможности встретиться с привидением. Я — профессионал, пан Карличек.
— По привидениям? — усмехнулся карлик уже намного мягче. — Но они у нас не водятся. А вот на семейное кладбище ходить все же не стоит…
Он сделал паузу, и я призналась ему в откровенности пана Ондржея.
— Это было самоубийство, — отчеканил карлик, потемнев в лице. — Не сомневайтесь в этом ни на минуты. Но привидения в доме нет. За это я вам ручаюсь.
Он вновь говорил зло, и я поняла, что оскорбила его в лучших дружеских чувствах. Покрывал ли он Милана или свято верил в непричастность барона к смерти баронессы, неважно. В любом случае, он считал, что я не имею права вешать на хозяина ярлыки. Хотя бы заочно.
— Но привидение есть на кладбище? — попыталась я вызвать на его лице улыбку, и карлик охотно улыбнулся:
— За это я не могу поручиться. Но советовал бы не проверять его наличие.
— Не буду, — пообещала я очень серьезно.
И карлик затворил дверь, оставив меня наконец одну. Одну в сгущающихся сумерках.