— Она ваша, — произнесла я на грани нейтральности и нежности.
Барон, не сводя с меня горящий глаз, сомкнул пальцы на голове летучей мыши.
— Моя? А я не просил у вас руки.
Голос подпрыгивал от злости через слог аж на целую октаву. Мне потребовалось собрать всю жалость к барону, чтобы не отдернуть руки. На что он злится? На мою такую обыденную реакцию на его шрамы? Или на то, что я раскомандовалась его слугой?
— Даже если бы вы попросили моей руки, я бы вам ее не отдала, — ответила я с улыбкой. — Потому что вы опоздали, барон. Я отдала ее другому.
— Еще не до конца!
Барон так резко сдернул с моей руки куклу, что мне потребовалась вторая рука для того, чтобы поймать кольцо. Так и задумывалось Миланом, в этом не стоило сомневаться даже секунду. Но я легла животом прямо в пустую тарелку и ухватила куклу за починенное крыло, потом загнула палец и вернула кольцо на место.
— Глупая шутка, Милан, — выдал пан Драксний скрипуче, пуская над столом кольца дыма. — Очень глупая.
— А я не шучу! — барон вскочил со стула и продел руку в перчатку, а я села на стул и зажала кольцо в кулак. — Я не умею шутить.
— Это ни для кого не секрет, мой друг, — не изменяя интонации, продолжал ворчать старик сквозь дым. — Сядьте и не смущайте чужую невесту. Даже если вас не устраивает выбор пани Веры, вы обязаны его уважать. И посмею себе заметить, что Ян не самый худший представитель молодого поколения.
— Худший! И вы знаете это не меньше моего! Отношения, начинающиеся со лжи, никого не приводили еще к счастью.
— Да сядьте вы уже, Милан! Зажгли свечу, так играйте роль добродушного хозяина. Хватит ваших глупых пугалок! Ведете себя, как мальчишка, право слово. Садитесь!
И барон подчинился хрипловатому приказу. Между нами висела дымовая завеса, но лицо Милана в любом случае больше не вызывало во мне интереса. Я убедилась, что барон просто принял меня за изнеженную девицу, ворочащую морду от негламурной фотографии. Его лицо действительно походило на небрежно сделанную куклу, которую творец поленился как следует зашкурить — рытвины местами напоминали оспины, местами наколотое вилкой тесто для фокаччи. Другими словами — я могла спокойно смотреть на барона, не чувствуя страха и почти не испытывая жалости. Нет, тут я пыталась себя обмануть — лицо его до той чертовой бритвы было прекрасным, а сейчас стало обыкновенным. Будем думать так. Кожа не обвисла, не дряблая, хотя и болезненно-бледная от вечного заточения, зато без явных признаков алкоголизма. На мой невооруженный взгляд. Только с возрастом я терялась. Сорок ему точно есть, а вот до шестидесяти и седины он пока не добрался. Будем считать, что он вдвое старше меня. Но явно не умнее. Устраивать всю эту игру в темную комнату из-за папиросной бумаги на лице. Бред! Он же не женщина в самом-то деле!