— Настя, давай по-взрослому. Я не маленький мальчик. Никита не особо привирал. Дядя умело ведет переговоры — знает, кому налить, кому бабу снять. Такие уж мы люди, нас не переделать… Отец с его принципами побирался бы. И да, в его глазах я не всегда был хорошим сыном, но… Настя, — Иннокентий выдохнул. Шумно. — Я хочу, чтобы ты мне доверяла. Ты мне очень нравишься, Настя. И… Ну в общем все. Пей уже кофе. Или взять другой?
Она мотнула головой и отхлебнула из чашки. Потом взяла ложку, по-прежнему не глядя в его сторону.
— Кеша, не надо мне помогать, — прошептала она, прожевав наконец кусочек медовика. — Помоги лучше сестре.
Он хотел взбрыкнуть, потому вцепился зубами в край кружки. Держать себя в руках рядом с Настей невероятно трудно. Да и вообще невозможно!
— Это две не взаимосвязанные вещи, — цедил он сквозь зубы. — Ты — это ты. Лида — это Лида.
Иннокентий вынул из кармана телефон и набрал сестре.
— Лида, я психанул. Никита еще не позвонил, нет? Короче, никуда вам съезжать не надо. Но Тимка пусть поживет пока на даче. Пока ты не оклемаешься. Ну, ты поняла…
Лида молчала. Он ждал.
— Давай я приеду? Давай все обсудим? Ну не молчи ты!
— Я не хочу ехать туда с Никитой, — послышался наконец из динамика дрожащий голос сестры. — Ты меня отвезешь? И дождешься?
— Отвезу и дождусь. Лида, это правильное решение. И я с дядей Сережей поговорю про работу.
— Я не хочу у вас работать, — ответила она мгновенно. — Да я лучше в библиотеку пойду!
— Лида, ну что ты заводишься? Мы же семья.
— Ты — да. Они — нет.
— Блин, Лида… Ну к черту! Опять ты гонишь на дядю. Ладно, сама назначишь? Вдруг чего-то спрашивать будут, я ж не знаю, что ответить. Перезвони, я отменю все встречи.
— Сейчас позвоню. Маме только ничего не говори. Хорошо?
— Хорошо. Сама все потом скажешь, — он сжал губы, даже пожевал их чуть-чуть. — Лидка, ты же самая замечательная. Ты у меня шоколадные конфеты из новогодних подарков не тырила.
— Дурак ты…
— Пока.
Он убрал телефон и шумно выдохнул.
— Я дождусь звонка от сестры, а потом мы решим, когда ты подъедешь с братом, идет?
Настя кивнула и уткнулась в блюдце с тортом.
— Настя, пожалуйста… — он придвинул стул еще ближе, тронул коленом ее коленку, и Настя вся выпрямилась, даже замерла, точно позировала. — Думаешь, мне не больно? Мне больно, но не я в этом виноват. Я не знаю, сколько правды в словах Никиты, но в тридцать лет уже должна быть на плечах голова. Тогда тело не страдает. Ну что я должен был сделать? Ты же слышала, что он не хочет этого ребёнка!