Иннокентий стиснул зубы. Молчать, молчать, молчать…
— Ну, помоги мне. Я же ни на что не могу претендовать, кроме как своего ребенка. Ну что, тебе эти двадцать штук погоду сделают? Ну так я дам их тебе. Но тогда сестра твоя получит меньше…
Иннокентий заставил себя прижать спину к спинке стула.
— Никита, а почему я должен тебе верить?
— А почему тебе мне не верить?! — Никита повысил голос. — Тебе-то чего бояться? Лида не придет к тебе за деньгами и нового ребенка не будет. Чего ты теряешь?
Иннокентий молчал. Никита тяжело выдохнул.
— Понимаю… Хочешь просто, чтобы по-твоему вышло. И тебе плевать, что будет с Тимкой и Лидой. Но я не разведусь с твоей сестрой, потому что хочу быть с сыном. И она не разведется со мной. Хоть усрись! Ты ничего не сделаешь с этим! И я вообще не понимаю, что ты лезешь в нашу жизнь? Что я тебе поперек горла-то встал? Я у тебя лично ни бабла не взял, ни бабу не увел. И половину из них снимал твой дядька на всех. На тебя тоже!
Иннокентий бросил стул и опустил на стол кулак.
— Хватит! Заткнись! — прорычал он шепотом.
Никита только рассмеялся.
— Ага! Люблю я, Гореловы, ваши двойные стандарты. То, что вам можно, другим нельзя.
— Ты, кажется, просить пришел…
Никита вскочил.
— Да ничего мне от тебя не надо. Когда квартиру освободить?
— Когда ты мне справку о съеме новой принесешь, — одной рукой Иннокентий сжимал теперь Настино плечо, а пальцами другой выбивал дробь на столе. — Пока Тимка будет жить у бабушки.
— Какое же ты дерьмо, Горелов!
Никита размашистым шагом вышел из кафе, шарахнув дверью так, что обернулась не только официантка, но и посетители. А Настя тут же поднялась, скинув его руку, и проговорила скороговоркой:
— Я пойду уже. У меня дела.
— Настя, сядь, доешь торт и выпей кофе, — Иннокентий пытался говорить ровно, но выходило с трудом. — Семейные дела моей сестры — это ее семейные дела, и я буду решать их, как умею. Пожалуйста, не мешай сюда наши с тобой отношения.
— У нас нет никаких отношений, — пробубнила она себе под нос.
— У нас есть отношения. Я никого никому еще ни разу не представлял своей девушкой. Ты — первая. И я, как и ты, не люблю лгать. Пожалуйста, Настя, — он снова тронул ее за плечо. — Я впервые иду на открытые отношения. Мои родственники не подарок. Все, как один. С ними будет тяжело, предупреждаю сразу. Но со мной будет легко. Это я могу тебе пообещать с чистой совестью.
Она продолжала глядеть в стол, и он чуть нагнулся, но не тронул губами щеку, хотя и очень хотелось.