— Как скоро я заболею? — спросила она, положив бумагу на колени. Читать она сейчас не могла.
— Скоро.
— Когда ты собирался сказать мне о болезни?
— Я… — Архипов потянулся взглядом к Демьяну, ища поддержки, и в глазах Дарси промелькнуло презрение. Всего на секунду, но оно отпечаталось в атмосфере гостиной. — Я бы сказал тебе…
— Сказал бы? Уверен в этом? Даже если бы я не потребовала информацию о маме и не пригрозила нанять детектива?
— Я не хотел тебе говорить! Какой отец этого захочет?! — вдруг взорвался Архипов, но гнев быстро затих, пузырьками вытек из его голоса. — Твоя мать пряталась все эти годы, чтобы ты не узнала о диагнозе раньше времени. Чтобы никто не узнал, потому что в кругу наших знакомых много медиков и тех, кто копается в чужих делах. Тамара исчезла, чтобы защитить тебя от правды. И… чтобы ты не видела, какая она, эта болезнь…
— Какая? — голос Дарси был сиплым, безжизненным.
— Безжалостная. Тамара хотела подарить тебе годы счастливой и беззаботной жизни, и у неё получилось. Но она заставила меня пообещать, что я скажу тебе правду до начала симптомов. Твоя мать сожалела, что не знала о болезни заранее. Безумно сожалела.
— Почему? — Дарси нахмурилась, в ней уже зарождалась догадка. — О боже! Потому что тогда она бы не завела ребёнка. Меня.
— И не только, — еле слышно прохрипел Архипов. — Она бы провела последние здоровые годы по-другому. Наплевала бы на обиды, не тратила себя на пустяки. Знаешь, как говорят, что надо жить каждый день, будто это твой последний? Почти никто так не живёт, пока его не прижмёт. А следовало бы!
Дарси сжимала пальцами виски, тёрла их, пробуждая себя от шока. Сейчас она казалась крохотной, меньше своего роста. Как может такая разрушительная болезнь уместиться в такой маленькой женщине?
— Мои школьные подруги считали тебя крутым и прогрессивным отцом, потому что ты отправил меня к гинекологу за контрацептивами. А у тебя были мотивы посильнее обычных. Ты учил меня жить на полную катушку, ни в чём себе не отказывать. Старательно отговаривал меня от серьёзных отношений, и теперь я понимаю, почему. А с Кириллом… — Дарси отняла ладони от висков и посмотрела на отца: — Ты сказал, что рад нашей свадьбе!
— Я рад… что ты… я… рад…
— Ничему ты не рад! Ладно, про детей я могу понять, но со свадьбой-то что не так? Я скажу Кириллу правду. Если он не передумает на мне жениться, разве это плохо?..
Дарси сломалась внезапно и быстро, как часы. Секунду назад задавала вопросы — и вдруг обняла колени и вгрызлась в кожу, подавляя рыдания. Её блуждающий взгляд горел.