«Иди на хер, Марк».
Кингсли отдал ей двадцать процентов своего вознаграждения, что, по ее мнению, было вопиющей несправедливостью, но после того, как выслушав ее жалобы, он одарил ее совершенно жутким взглядом, она не сказала больше ни слова. Все-таки не стоило забывать, что под всем этим кокетливым фасадом скрывался вор. Мошенник. Убийца.
Они носились из штата в штат, постепенно переходя ко всё более сложным и престижным заказам. Лили узнала, как взять человека в удушающий захват так, чтобы он отключился. Как проникнуть в охраняемый дом. Как взломать систему домашнего видеонаблюдения. Она начала чувствовать себя неуязвимой. Лили помнила, как раньше, в Африке, у нее возникало чувство, будто она попирает закон. Однако уже после пары заказов ей быстро стало ясно, что на самом деле она не имела об этом никакого понятия — теперь она стала частью тени. Она превратилась в невидимку, и если ей вдруг казалось, что она что-то не может сделать, то стоявший у нее за спиной убийца, убеждал ее в том, что ещё как может.
Между тем, по мере того, как проходил месяц за месяцем, как рос уровень сложности ее заказов, как ее цели становилась все смелее, отчаяннее, опаснее, и Лили реально начала делать себе имя в преступном мире, одна мысль ей все время не давала покоя.
«Ты это видишь, Де Сант? Где бы ты сейчас ни находился, ты обо мне уже слышал? Ты трус, ты бесхребетный, ты слабовольный, и я раз и навсегда докажу тебе, кто из нас сильней».
ДЕНЬ СТО ВОСЕМЬДЕСЯТ ПЯТЬ
«Марсель Де Сант».
Он никогда особо не задумывался над своим именем. Его отец был испанского происхождения. Мать — на половину англичанка, на половину ирландка. Ничего такого ужасно интересного. Он не знал, откуда вообще взялось имя «Марсель» — никого из его родственников так не звали. Он всегда считал, что просто его матери нравились романтично-мелодичные имена. В любом случае, в основном все его знали как Марка, так что, в принципе, это не имело никакого значения.
Впоследствии оно стало его брендом. Он решил на некоторое время его скрыть. Наемный убийца Марсель Де Сант, Господи, это звучало как что-то из кино. Впрочем, очень скоро он приобрёл прочную репутацию, которая уже шла впереди него, поэтому, в сущности, он ничего не мог изменить.
Иногда он вспоминал, как его имя произносила Лили. Как и большинство людей, она в основном звала его Марком, но иногда у нее проскальзывало и его полное имя. Когда она его подкалывала или заигрывала с ним, или когда становилась дерзкой или язвительной. Она растягивала это слово, делала акцент на втором слоге —