Вьетнамец, что-то шикнул, а потом отчего то заржал. Я то знал, что он сказал в адрес девушки. Служба требовала знать несколько языков, на которых разговаривают в тех точках, где я работал.
Поэтому я наплевал на боль и приподнялся, облокотившись на бортик койки.
— Ты знаешь, что в нашей тюрьме делают с теми кто так обращается к женщине?
Вьетнамец застыл, и улыбка исчезла из его лица. Мы общались на его языке, и он понимал, что это не попытка покрасоваться перед бабой.
— Когда закончите, дайте знать! Мы должны его допросить.
Мила обернулась от системы, которую проверяла и махнула рукой. Ей видимо было плевать на перебранку незнакомцев. Она просто делала своё дело.
И делала хорошо, потому что спустя минуту я не чувствовал боли и вздохнул с облегчением.
Она быстро нагнулась надо мной и выхватив маленький фонарик, бесцеремонно схватила за лицо, начав проверять реакцию нервной системы на раздражители. Знала бы она, что уже минут пять она и есть главным раздражителем.
Я уже и забыл, что так бывает… Я забыл, что можно не смотреть на женщину как на объект утоления собственной жажды, а с интересом — так, словно, мне хочется узнать кто она. Узнать её ближе.
— Головокружение есть?
— Нет.
— Тошнит? Может хочется сильно пить?
— Нет.
— Кушать?
Она остановилась и наши взгляды встретились. На какой-то миг, моя память проснулась и я вспомнил глаза полные страха.
— Это же ты держала меня за руку?
Но она лишь отмахнулась и выпрямилась.
— Да, именно мне ты сказал своё имя прежде чем собрался умирать. Ужасный поступок…
Я не понимал почему она вот так просто со мной говорит. Ведет разговор так, словно мы давно знакомы. Но всё стало ясно спустя минуту.
Мила дрожала. Она буквально тряслась рядом с моей койкой, и просто пыталась унять страх таким образом. Неужели она наврала, и всё таки боялась, что я окажусь опасным террористом?
— Ты боишься меня?
Её руки застыли над контейнерами с едой, а голова ушла в плечи. Я же ждал ответа. Если это вранье, значит, я ошибся в человеке вновь.
— Да…
Наваждение ушло. Я так и знал, что в этом мире не существует человека, который способен не отвернуться от меня.
— Ты испугал меня своим предсмертным бредом. До этого… Я видела смерть много раз, но ещё никто не просил меня запомнить его имя.
Финал… Эта девушка просто перевернула мой мир. Это не поддавалось никакой логике. Мила видела меня впервые в жизни, до этого вероятно не раз стояла над умирающим. Тогда почему?
Я не понимал…
За ней в палатку вошли вьетнамцы. Протокол требовал полного молчания, поэтому я не мог проронить и слова о том, что мы везли братьев Шанар, как и том, что это два известнейших подрывника. Время допроса шло, а вьетнамцы уже дважды пытались приложить дуло автомата к моему лбу.