Во второй раз открыв глаза, я подумал что умер. Банально, но я поверил, что передо мной ангел. Она смотрела на меня обеспокоенным взглядом и что-то говорила… Медленно, но я всё же понял, что это обычная женщина… Я понял, что ещё жив.
Мне так хотелось тепла. Я так боялся уйти в одиночестве, что схватил незнакомку за руку и попросил об одном — не оставлять меня.
Она была напугана, в её глазах стояли слёзы, а по лицу текла вода. Видимо шёл дождь. Я уже не слышал ничего, и почти не видел… Я умер.
— Впустите меня! Вы ополоумели!
В третий раз я очнулся от того, что кто-то жутко вопил на английском. Если я различаю речь, значит старуха с косой ушла в отпуск.
— Он под стражей вьетнамских военно-морских сил! Вы итак препятствуете его задержанию!
— Он пациент! И прямо сейчас он нуждается в пище, мать вашу! Вы люди вообще?!
Я помотал головой и ухмыльнулся, когда заметил, что лежу на больничной койке под капельницами в полевой палатке. Но не это меня развеселило, а то что я был прикован наручниками к койке, словно цепями.
— Вы же его как собаку на цепь посадили!
— Послушайте, вы кто?
Мне тоже было интересно, кто это так прелестно защищает мою честь и жизнь, так отборно ругаясь красивым голосочком.
— Младший солдат военно-полевого госпиталя Мила Герман! Теперь вы меня впустите, чтобы накормить заключённого?
Мила Герман? Странное имя… Явно не американское, и даже не европейское.
Я попытался привстать, но боль в левом боку прибила меня обратно к простыням. А тем временем ураган таки ворвался.
Она вошла с двумя контейнерами в руках, и продолжала ругаться на непонятном мне языке. Волосы собраны в пучок почти на макушке, глаза огромные и злющие, губы выпучены…
Боевая рычащая пантера, не иначе. Я так засмотрелся, что даже рассмеялся. А зря…
— Ты очнулся!
Ни тебе здравствуйте, ни тебе добрый день.
Тем временем спектакль продолжался, ибо в палатку влетел вьетнамец в форме с криками о том, что я опасный убийца и вообще террорист.
И тут, я застыл… Таких слов я уже не ожидал когда-то услышать. Я свыкся с тем, что все считали меня либо ходячим трупом, либо убийцей.
— Он не убийца!!! Он такой же военнослужащий как и вы! И вам придётся еще не раз извиниться перед этим человеком, потому что я уверена, что он не преступник.
Как эта девушка определила, что я не сбежавший террорист, я не мог понять. Она лишь посмотрела мне в глаза и сдула прядь волос с лица.
— Вы чокнутая! Вы и ваша эта докторша — обе ненормальные.
— На том и порешили! — шикнуло это чудо, и выгрузило контейнеры на столик. — А теперь я должна осмотреть пациента и убедиться, что он сыт.