— Тебе не за что извиняться. Я должен был сам тебе рассказать.
Сперва я просто смотрела на него, потом тепло улыбнулась, и он наконец оттаял. Это было трудно… Для Джина было трудно вспоминать своих родных, поэтому я пошла по пушистому ковру обратно и обняла его.
— Я голодная! Ты кормить меня будешь? — отстранилась и нахмурила брови.
Джин лишь усмехнулся, а потом легко поцеловал меня в щёку, быстро и невесомо. Следом в нос, и мы уже смеялись… Потом в губы… И я пропала…
— Вначале ты накормишь меня! — выдохнул он, и схватил за талию, приподняв над полом.
Джин направился в лево, где был ещё один коридор и три двери.
— Ты тащишь меня в чулан? — я хихикала и ногами цепляла пол, пока он пытался меня пощекотать.
— В пещеру! — он как-то странно изменил интонацию так, что я готова была схватиться за живот от смеха.
Дверь распахнулась и гулко ударилась о стену, но нам уже было всё равно. Меня поставили на ноги и обернули спиной, нежно проведя по талии и целуя в шею.
— Это явно… — я закатила глаза когда он прикусил кожу, и громко втянула воздух. — Не пещера…
Но он не останавливался и уже схватился за молнию на платье, чтобы медленно везти её вниз, при этом цепляя кожу пальцами и обжигая её.
— Ты специально так красиво вырядилась, чтобы мы из дома всю неделю не выходили?
Джин обжог моё ухо своим дыханием, пока его рука уже забралась между складок и обхватила мою грудь. Ноги налились свинцом, и я опять опёрлась спиной на него прикрыв глаза, от той дрожи, что во мне вызывали эти ласки.
— Почему ты молчишь?
Вторая рука медленно стягивает платье с плеча и я чувствую как он его целует… Теплое и мягкое прикосновение рождает во мне рой мурашек, что проноситься по спине, и я еле стою на ногах, от того насколько долго и медленно мы движемся к цели…
— Ты…
— Что? — его пальцы сжимают сосок, губы водят по мочке уха, а рука медленно ведёт вниз вдоль оголённого плеча, и стаскивает рукав платья.
— Не даешь мне ничего сказать…
— И сделать…
Я открываю резко глаза, когда понимаю, что всё исчезло… всего на миг, которого достаточно, чтобы платье упало на пол, а я оказалась прижата его телом, утонув в мягких простынях.
— Чулки… — он ведет вдоль моей ноги, цепляясь пальцами за кружево, совсем невесомо, словно кожи косаются струи теплой воды. — Женщина, вы возрождаете все мои пошлые фантазии!
Я снимаю с него гольф и провожу по волосам, ощущая их прохладу, пытаясь растворится в их шелковистой нежности.
— Это радует… — выдыхаю я, когда чувствую как порывы теплого воздуха щекочат кожу и останавливаются у ложбинки между грудей, где он зубами отцепляет хитрую застёжку лифа.