— Мне стыдно, — сказала она, и мое веселье тут же испарилось.
— Почему?
— Я проклята.
— Хейзел, это не проклятие, — не успела она отвернуться, как я схватил ее за руку. — Это и есть твой дар.
— Что?
От ее страдальческого взгляда у меня сжалось сердце.
— Ох, любимая, они лгали. О малышка, они солгали. Они лгали, чтобы сдержать твое желание, чтобы сохранить твою истинную силу внутри. Теперь ты можешь выпустить ее, со мной ты в безопасности.
— Как я в безопасности? Я буду хотеть всякого… — слезы, которые текли по щекам, заставили меня приготовиться ударить кого-нибудь. — Того, кого не следовало бы. Я не знаю, как сдержаться. Я подобна демону, одержимой женщине.
— Это брачный жар.
— Это похоть. Это неправильно.
— Нет, это естественно, — притянув ближе, я прижал ладонь между ее ног. — Почувствуй. Почувствуй, что мы вместе, — она инстинктивно прильнула ко мне, бедрами прижалась к руке, пока влага не пропитала кожу.
— Нет, — она вырвалась из объятий. — Я думала, лихорадка прошла, но это не так. Кнут привяжи меня снова…
— Ну почему? — я стиснул зубы от собственного возбуждения. — Ты уже связана по рукам и ногам. Твои оковы находятся в твоем сознании.
— Я иду за водой, — сказала она. Схватила ведро и обошла меня, прежде чем успел ее остановить.
Покачав головой, последовал за ней.
В лунном свете фигура, одетая в ночную рубашку, будоражила кровь. К тому времени, как мы добрались до реки, член стал таким твердым, что мог прорвать одежду. С удовлетворением я стащил с себя штаны.
— Дай мне, — я схватил ведро. Она повернулась, возмущенно зашипев, и ее рот открылся, когда она увидела, что я стою голый.
Я вошел в реку. Холод заставил меня взвизгнуть, как щенка, но никак не ослабил пыла. Выругавшись, я погрузился в воду и с криком вынырнул.
Хейзел стояла на берегу — неподвижная белая фигура. Она словно призрак из лунного света, созданная, чтобы мучить мои сны.
Стряхнув воду с волос, направился к ней, вода стекала с моих плеч. Мой член все еще стоял, твердый и жаждущий.
— Ты не единственная, кто проклят, — напомнил я ей. — Ты ничем не можешь мне навредить. Разве что сдерживая себя.
— Мои опекуны в аббатстве…
— Идиоты. Они не понимали, кто ты такая. Они заперли тебя. Но теперь ты свободна, и по-прежнему запираешься в собственной тюрьме, — я протянул руку, чтобы дотронуться до нее, и резко остановился, прижав палец к ее губам. — Ты хочешь этого, — пробормотал я и увидел, как дрожь пробежала по ее телу. — Итак, Хейзел, что будет?
Хэйзел
Я делала все возможное, чтобы смотреть на лицо Кнута, а не на его член, готовый пронзить меня. Я облизнула губы и его взгляд потемнел.