– Архимагистр Лутарх обещал молчать, – хмель излишне развязал язык.
– Вот как? Тебя направил сюда не кто иной, как всемогущий Лутарх?
Энери понял, что сболтнул лишнее. Не зная, что ответить, он взял кувшин, разлил по стаканам остатки его содержимого, всё тем же жестом предложил Мирэе выпить, сделал глоток-другой и, осмелев, признал:
– Точно ты говоришь, остальных это не касается.
Мирэя кивнула, соглашаясь то ли с Энери, то ли со своими мыслями. Потом, словно приняв какое-то решение, продолжила:
– Знаешь, у меня ведь почти нет магии. Раньше я жила совсем другой жизнью. Балы, приёмы, родовитые поклонники. Но всё изменилось, когда однажды в нашем поместье остановился переночевать Кэрн. Тогда Шонг был ещё слишком молод для длительных перелётов… Всё решил один вечер. Кэрн… – девушка мечтательно улыбнулась, глянув куда-то в потолок. – Понимаешь, он настоящий! Какими же пустыми мне показались напыщенные аристократы с их выхолощенными виршами ни о чём и заученными наизусть однообразными комплиментами! Выпьем? – и она, щёлкнув пальцами, показала подавальщице на опустевший кувшин.
– И вот я здесь, с Кэрном, – продолжила Мирэя. – И ничуть не жалею. Родители не отказались от меня, нет! Они приняли мой выбор. Может, в столице стали забывать о трагедии Запредельной Империи, но здесь, в приграничных землях, живёт слишком много потомков тех, кто, спасаясь от страшной и неминуемой смерти, спешно покинул родную землю почти двести лет назад.
Энери хотел подробнее расспросить о том, что случилось тогда. Принцесса Леонита изучала историю мира, но про империю Редас, существовавшую ранее за горами Предела, знала совсем немного. Только то, что там когда-то жили люди, а сейчас на просторах когда-то богатого и могучего государства властвуют запредельные твари. Вполне возможно, что, как сказала Мирэя, в столице стали забывать о трагедии… А может, не хотели вспоминать.
Заиграла весёлая музыка, и первые пары вышли на свободное пространство, оставленное специально для танцев. Кэрн тоже утащил Мирэю в круг. Лиэрда, ожидаемо оказавшаяся в первых рядах этого действа, лихо отплясывала перед Мерконом. Её яркая широкая юбка так и мелькала перед разошедшимся партнёром, игриво приоткрывая лодыжки в ажурных чулочках.
Немного затуманенным взором Энери заметил Кима и Эйлу, танцующих гораздо медленнее, чем того требовала музыка, и подумал, что нужно напомнить другу: не стоит обижать хорошую девушку. Эйла гораздо ранимее той же Лиэрды. Из-за своего уродства она тяжелее воспримет мимолётную интрижку вроде тех, на которые так горазд любвеобильный ирганин.