Маленькая немолодая женщина с сухим невыразительным лицом подняла на меня взгляд, и ее куцые брови уползли под пышную челку и затерялись там навеки вечные.
– Добрый день, – я формально улыбнулась и села на стул для посетителей. Обо мне уже должны были доложить, и видимо, сделали это, минуя секретаршу.
– Рина? Ты что-то хотела?
Моя улыбка скисла.
Тетя Жанна была близкой подругой моей матери еще с замшелых времен существования Московской Академии. И, как бы мне это не было неприятно, личного и абсолютно предвзятого отношения тут никак не избежать.
Когда-то она тоже была целителем, но, как и многие другие, кому приходилось работать на территориях с повышенной маградиацией, в значительной мере утратила свои способности.
– Да, – сказала я и перевела взгляд на дверь.
Почти сразу на ее столе ожил коммуникатор, и меня пригласили в кабинет.
***
От взгляда льдисто-голубых глаз Талия Джонаса, Главы Органов Магического Правопорядка Возрожденной Империи, начинали дрожать самые стойкие, самые жесткие и самые бесстрашные генералы. Крысы из консервов и окраин Вавилона выдавали самые потаенные секреты и сдавали своих нечистых на руку друзей, а дикие, бывало, начинали орать от ужаса, сходили с ума и умирали на месте.
От взгляда льдисто-голубых глаз Талия Джонаса, Главы Органов Магического Правопорядка Возрожденной Империи, я и сама была готова умереть на месте. Но отнюдь не от ужаса.
Обожемой. Он великолепен.
Талий Джонас поприветствовал меня кивком и указал на стул возле длинного стола для совещаний.
Обожемой. Я буду с ним работать.
Я улыбнулась – в ответ на его не-улыбку, он не улыбался почти никогда – и уверенной грациозной поступью прошла на предложенное место.
Собеседование началось.
– Как ваша практика, Рина? – от негромкого голоса по спине пробежали мурашки.
– Замечательно, господин Джонас. Работала у Дамбы и в консервах. Было… познавательно.
Он с задумчивым лицом сложил пальцы домиком. И следующий вопрос скорее относился к Рине-другу детства его сына, чем к Рине-идеальному секретарю главы ОМП.
– Вы виделись с Вадимом?
– На практике у нас была общей только последняя неделя. В Вавилоне мы виделись дважды, последний раз сегодня на вводных занятиях, – четко ответила я. Вопрос мне не слишком понравился. Он мог значить, что Талий Джонас относится ко мне не особенно серьезно. Я даже заволновалась – а вдруг он меня не возьмет, несмотря на просьбу дяди, который еще, кстати, не вернулся, чтобы быть сейчас моей поддержкой. Сейчас расспросит про Вадю и отправит, придумав вежливый предлог для отказа.