– Это несправедливо! – закричал он в отчаянии.
Птицы вспорхнули с веток от звуков его голоса, а солнце словно спряталось за шуршащую листву деревьев, соскользнув на задний план. Природа, казалось, тоже почувствовала его боль так же, как чувствовала ее и я. Чувства, которые он сдерживал все эти годы, прорвались наружу неудержимым потоком.
– Ты слышишь меня? Это несправедливо!
Ничто не отвечало ему: ни я, ни могила. Вокруг стояла полная тишина. Голубые глаза Энди были холодны, словно льдинки, когда он перенаправил свой гнев с меня на небо.
– Ты слышишь меня, Боже? – закричал он в отчаянии, – Я ненавижу тебя! Ненавижу за все, что произошло! Но еще больше я ненавижу тебя за то, что ты позволил мне ее потерять, – его палец был направлен на статую ангела. – Я ненавижу тебя за то, что ты позволил моей семье развалиться! Ты издевался надо мной призраком счастья, ты дразнил меня этим! Ты знал, как она важна для меня! Моя семья была для меня всем, а ты забрал ее, жестокий ублюдок!
Этот разговор должен был остаться личным, а я бессовестно подслушивала его. Близость Дрю, его отчаяние и душевная боль не позволяли мне сдвинуться с места. Я увидела Дрю, моего Дрю, которого я так любила, слабым и беспомощным. Как будто Бог знал, что мне нужно присутствовать здесь. Дрю вытянул руки по бокам. Семь лет были достаточно долгим сроком, чтобы удерживать эту боль внутри, и только теперь шлюзы его души распахнулись, и чувство вины и гнева выплескивалось наружу.
– Я должен был умереть той ночью! Не она, а я! Она даже не успела ничего увидеть в этом мире, а ты забрал ее. Как ты посмел? И ты – милосердный Бог?! – Он презрительно сплюнул. – Нет милости у Бога, который забирает ребенка! Не тогда, когда ты мог обменять ее жизнь на мою!
Дрю в изнеможении опустился на колени. Передо мной был сломленный человек, голос которого перешел от крика до уныния.
– У меня должна была пройти вся жизнь с ней. Я мог бы наблюдать, как она делает свои первые шажочки, произносит первые слова и теряет свои первые зубки! – воскликнул он. – Она должна была вырасти и превратиться в красивую женщину, пойти учиться и выйти замуж. Я бы баловал ее, обращаясь, как с маленькой принцессой. Это было моим правом, как ее отца, открыть ей весь мир!
Барьеры, удерживающие меня вдали от него пали, и я опустилась на колени рядом с ним. Протянула к нему руки и Дрю упал в мои объятия. Гнев покинул его, и он зарыдал. Я стянула козырек с его головы и бросила рядом на землю. Мои руки лишь крепче обнимали его, пока он зарывался лицом в мою шею. Мы покачивались в ритме его рыданий. Мои собственные смешивались с его слезами скорби по ребенку.