На второй половине была гравировка каких то рун, выполненная в виде папиллярных линий. Этакий рунный отпечаток чьего то пальца. Работа очень тонкая и необъяснимо притягательная для него. Чем дольше молодой человек смотрел на эти линии, тем сильнее он погружался в какой то неведомый ему, манящий мир. Он прикоснулся подушечкой большого пальца к папиллярному рисунку на медальоне и ощутил, как что то его укололо. Но Сорин не отдернул руку от резкой боли, а наоборот, вжал ее сильнее. Так, словно его пальцы свело судорогой, не давая разжать их, как он ни старался. Через минуту бесплодных усилий судорога все таки прошла и пальцы разжались. Медальон, выскользнув из руки упал на стол. Сорин вновь взял его в руку и осмотрел узор на левой его половине. Он мог бы покласться, что узор линий изменился, изменились и руны в ключевых точках узора.
Молодой человек не стал заморачиваться рассматриванием медальона и, закрыв его, повесил на шею , ближе к сердцу. Потом подтянул к себе поближе небольшой кинжал, изготовленный из того же материала. Тот лег в руку как влитой, только создавалось ощущение, что кинжал сопротивлется. Сорин не стал задумываться над поведением куска металла и, спрятав его в рюкзак, решил уходить из каюты. Тем более, что надо было еще прорваться сквозь заградительный огонь плазменной спарки в конце коридора.
Перед уходом, он развернулся и отдал честь сидевшей в кресле мумии. Кто бы он не был, он сражался до самого конца, и заслуживал уважения.
Затем, взяв клинки, которые вновь засияли голубым светом как только он взял их в руки, он выскочил в коридор и, оттолкнувшись от противоположной стены в два прыжка оказавшись у турели, сильным взмахом снес ее с потолка. Все это он сделал на такой скорости, что искин даже не успел среагировать, лишь немного повел стволами в его сторону.
В ту же секунду механический голос сообщил, что включена система самоуничтожения корабля и через пять минут крейсер погибнет в плазменной вспышке.
Сорин бросился на выход из корабля, пытаясь за оставшееся до взрыва время преодолеть бегом и ползком весь путь до пробоины, через которую он и проник сюда. Ему это удалось уже на последних секундах и, выскочив из корабля, он стремглав бросился к спасительной броне крейсера.
Он не успел совсем чуть чуть. Страшный взрыв за спиной оторвал его от поверхности и швырнул в пробоину, когда он был всего в паре метров от нее. Последнее что он помнил, прежде чем потерял сознание, была волна нестерпимого жара, опалившая ему спину.
Сколько он пролежал в недрах погибшего крейсера, он не знал. Пришел в себя он глубокой ночью лежащим на куче мусора в трюме корабля. Он с трудом поднялся на ноги и выглянул из пробоины возле которой лежал. На месте крейсера дымилась огромная воронка и лежали разбросанные по поверхности осколки боевого корабля.