Сколько продолжалось это наслаждение цветом он не знал, но вдруг, чувство пресыщения вышвырнуло его из транса. Он очнулся с сильной болью во всём теле, с исцарапанными в кровь пальцами.
Набрал цифровой код на дисплее комбеза, и почувствовал укол в районе шеи. Сработала аптечка. Через некоторое время он почувствовал что боль из острой и живой перешла в стадию тупой и ноющей. Удивившись тому, что аптечка не помогла, он потерял сознание.
В бессознательном состоянии он пролежал недолго. Очнулся рывком и тут же вывалился из пещеры для того, чтобы не изгадить единственное убежище в округе. Его выворачивало наизнанку едкой слизью. Желудок сводило спазмами, и он бессильно плакал, лежа на камнях и извиваясь от боли.
Аптечка снова ввела в организм болеутоляющее и понемногу боль начала отступать. Он сел на камне у входа в пещеру и прямо на ветру войдя в транс, внутренним взором осмотрел своё тело.
Оно, раньше светившееся ровным сплошным белым светом, сейчас было похоже на творение больного на всю голову художника. Блоки разного цвета, порой несовместимые, находили друг на друга, взрываясь в местах соединений слепящими искрами. Эти искры словно прожигали в его светящемся теле дыры, которые, впрочем, быстро затягивались. Но не достаточно быстро, потому, что новые порции искр делали всё больше прорех в его светящемся теле.
Если так пойдет и дальше, подумалось ему, то от света, исходящего от его тела, останутся одни прорехи. Он просто исчезнет. И с этим срочно надо было что-то делать.
Повинуясь какому-то шестому чувству, он начал размывать границы между цветами, изменяя блоки отдельных цветов в некое подобие радуги. От тёмного цвета у самой кожи до белого, граничащего с окружающим миром в сорока сантиметрах от его физического тела.
Начав с ног, он продвигался в верх изменяя и трансформируя цвета. Эта работа полностью поглотила его. Он чувствовал себя художником, который смешивает цвета, удаляя из себя избыток одних, и восполняя из окружающего мира недостаток других.
Время словно остановилось, его не существовало в том месте, в котором он творил себя. Оно незримой и могучей рекой протекало где-то рядом с ним, не касаясь его своими водами. Не изменяя своим течением оттенков и полутонов его творения.
И он действительно творил. Разноцветные крупицы скатывая в нити, он из этих нитей ткал чудесную ткань, словно броня, отгораживающую его от внешнего мира. Он собирал себя из этих крупиц и нитей. Строил себя, как чудесный храм, не подвластный времении и миру, стоящий на скале вневременья, и сотканный из него.