Пятая комната была опечатана и вывеска «не сдается» многое объяснила, а на ручке шестой двери постояльцы дали понять, чтобы их не беспокоили не стесняясь показывать всем, что за хилыми стенами заниматься сексом в общем-то не преступление. За седьмой дверью раздавались голоса двух мужчин. Они громко обсуждали машины, девушек, да и работающее фоном радио с волной популярных ретро песен выдавали за этой дверью встречу двух старых друзей, что, скрываясь, возможно, от своих жен решили провести время не столько с пользой, сколько с моральным удовольствием дав выход накопленным временем эмоциям, воспоминаниям. Самой одинокой из всех номерков была комната под номером восемь за которым раздавался гулкий храп. Что же….попытка не пытка или летальный исход. Я набралась силы духа, и постучалась в последнюю дверь за которой раздалось цоканье женских каблучков, и не на секунду не сомневаясь, я видела, как остановилась Лютеция.
Сестра прикоснулась своей раскрытой рукой двери, и я сделала тоже самое с обратной стороны так, чтобы наши руки соприкоснулись хотя бы через деревянное препятствие. Волна эмоций, ее неуверенности некой возникшей робости прошла плавно от ее ладони к моей от чего становилось не по себе. Сестра…Аккуратно толкнув дверь ногой в небольшой щели дверного проем показалась ее мордашка, и она, придерживая ладонью пистолет, посмотрела на меня так, словно статус моей личности в ее глазах никогда не поднимется выше плинтуса. Что же, ее можно понять. В отражении ее глаз я видела не себя, а только ее воспоминания, как будучи ребенком Лютеция видела мертвое, повешенное тело матери, что раскачивалось словно плавный маятник из стороны в сторону соблюдая траектории и вращения. Я видела в отражении ее глаз боль. Она не ненавидела меня. Она презирала все мое естество, как только может презирать женщина. Как в той старой песне «Львиц его последний стон…мне так сладок он». Я ожидала, что сестра вцепиться мне в горло, но нет.
— Чего тебе надо? — спросила хриплым голосом Лютеция направляя револьвер мне в живот.
— Я ищу Беркута. — вымолвила я стараясь сохранять спокойствие.
— Беркута? — Лютеция ухмыльнулась. — зачем он тебе, птичка?
— Мне нужна помощь. — вздох.
Она толкнула дверь раскрывая ее шире и пустила меня в ухоженный, и возможно, самый дорогой из здешних номером. Два широких дивана кремового цвета заполнили середину комнаты, а между ними хрустальный, прозрачный столик на крышке которого красовался роскошный букет с нарциссами, коробка шоколадных конфет, раскрытая бутылка вина, три высоких стакана их ажурно вырезанного хрусталя, и пепельница. Два книжных шкафа у стены заполненные от и до книгами порнографического характера, конституцией и уголовным кодексом. Впрочем, одним слово это называется «порнография». Между двумя шкафами безупречно вписалась широкая картина «Рождение Венеры». Большой бар и эти полки с алкогольными напитками. Висячая люстра посреди потолка, и приглушенный свет. Атмосфера в стиле «70-х». Мне в чем-то даже кажется это уютным.