Отогнав ностальгическую грусть, навеянную песней, с текстом и идеей которой был согласен лишь отчасти (а должен бы, по идее, быть категорически не согласен), Федор Филиппович сказал:
— Да делом-то, собственно, это не назовешь…
— И то хлеб, — с облегчением произнес Остап Богданович и плеснул себе водки, при этом едва заметно покосившись на часы. — Вот где у меня эти дела! — Он чиркнул ребром короткопалой ладони по двойному подбородку. — Так о чем речь, Федор?
— Просто вдруг возникла потребность поделиться некоторыми соображениями, — сказал Потапчук. — Посоветоваться, переброситься буквально парой слов, но — не по телефону.
— Да уж, телефон — это такая штука… С одной стороны, как ни крути, удобнейшая вещь, зато с другой… Короче, палка о двух концах.
— Как любая другая, — заметил Федор Филиппович. — Как раз об этом я и хотел с тобой поговорить.
— Ну-ка, ну-ка, — заинтересованно произнес Рябокляч. Он залпом хлопнул наполненную до краев рюмку, откусил половину маринованного огурчика и, с хрустом жуя, неразборчиво предложил: — Валяй, не тяни кота за народное хозяйство!
— Я тут прошлый раз, кажется, чуток хватил через край, наговорил лишнего, — начал Федор Филиппович, стараясь не прислушиваться в тому, как в голове тикает, неумолимо отсчитывая секунды, его персональный таймер.
— Например? — удивленно задрал седеющие брови генерал Рябокляч. — По-моему, наоборот, высказался ты коротко и исчерпывающе, как и надлежит военнослужащему — строго по существу, что ни слово, то в самое яблочко. Ты, вообще, о чем?
— Ну, насчет того, что обстановку внутри страны надо-де искусственно обострить с целью оказания давления на руководство…
— Ну, и что тебя смущает? Обстановка какой была, такой и осталась, руководство, как и прежде, не мычит и не телится… Правильно ты сказал, я тебя целиком и полностью поддерживаю! И не я один, мы все с тобой согласны. Что-то я не пойму, ты передумал или, может, испугался, что это была провокация? Проверка на благонадежность?
— Испугался, — кивнул Потапчук. — Только не провокации, не того, что впоследствии меня моими же словами поперек хребта перетянут. Года мои, знаешь ли, уже не те, чтоб таких вещей бояться…
— Тогда чего же?
— Возможных последствий этого самого обострения.
Остап Богданович неопределенно хмыкнул и налил себе еще водки.
— Например?
— Например, такой сценарий. Мы… гм… искусственно обостряем обстановку, высшее государственное руководство, наконец, внемлет нашим доводам и общественному мнению и разворачивает на Северном Кавказе масштабную военную операцию.