— Ого, — сказал Глеб. — А у ребят длинные руки!
— То-то и оно, — вздохнул Федор Филиппович. — В общем, мы, наверное, так и гонялись бы за ветром в поле, если бы кому-то не пришла в голову счастливая мысль порыться в архиве центрального телевидения. И представь себе, там обнаружилась пленка, запечатлевшая торжественный момент вручения выпускнику военного училища Джафару Бакаеву лейтенантских погон. То есть погоны вручали всему курсу, но нашему Джафару выпала честь толкнуть перед строем прощальную речь. Выбор был, как я понимаю, очевиден: отличник боевой и политической, краснодипломник, спортсмен, красавец, член партии, да еще и нацмен… Не забывай, что это происходило еще в советские времена, вот режиссер совместно с командованием училища и решил, наверное, лишний раз подчеркнуть нерушимое единство советского народа.
— Бывают же на свете чудеса, — сказал Глеб. — Между прочим, сам факт существования пленки безо всякого анализа доказывает, что этот Лжедмитрий — никакой не Бакаев. Уж он-то, взявшись заметать следы, наверняка не забыл бы про такую улику. Момент-то был волнующий, незабываемый!
— Все наоборот, — возразил генерал. — Если бы это был настоящий Бакаев, зачем ему уничтожать доказательства того, что он — это он? В общем, это чепуха, не имеющая никакого значения. Главное, что они прокололись, и теперь мы точно знаем: это не Бакаев.
— Ну и что? — пожал плечами Глеб. — Это ведь не вы три года назад рапортовали об его уничтожении, вам от его воскресения ни жарко, ни холодно. О себе я даже и не говорю, мне-то и подавно безразлично, за кем гоняться — за Бакаевым или за кем-то, кто выдает себя за Бакаева.
— А вот мне не безразлично, — возразил генерал. — Эти сволочи и так плодятся, как тараканы. Не хватало еще, чтобы они начали воскресать! В общем, приятно сознавать, что три года назад наши люди не ошиблись и не соврали — кого грохнули, о том и доложили. Неприятно, Глеб Петрович, другое. По непроверенным оперативным данным, человек, выдающий себя за Бакаева — Саламбек Юнусов, выходец из Дагестана. Мне очень не нравится, что в последнее время в сводках подобных происшествий все чаще мелькают имена дагестанцев. Это чертовски опасно. Рядовой дагестанский боевик разбирается в вопросах ислама лучше, чем пресловутый Черный Волк. Дагестан всегда был интеллектуальным и духовным центром региона, и, когда Дагестан брался за оружие, это служило сигналом для общего выступления по всему Кавказу. Так было во все времена, и вряд ли сегодня что-то изменилось. Все последние годы режим в Дагестане был мягче, чем в Чечне или Ингушетии, однако, судя по последним событиям, все это наконец-то допекло и дагестанцев. Похоже, мы и впрямь на пороге Третьей Чеченской, и кто-то старательно подталкивает нас в спину.