Она осторожно приоткрыла сначала один глаз, потом второй. Ключ был на месте — простой латунный ключ от дешевого ширпотребовского замка, вставленный в разбитую замочную скважину, с никелированным колечком, на котором болтались миниатюрные четки. В квартире явственно чувствовался смолистый запах сгоревшей конопли. Пророк запретил правоверным пить спиртное, но на легкие наркотики Аллах смотрит сквозь пальцы: надо же его детям время от времени как-то расслабляться! Видимо, в отсутствие напарника Макшарип расслабился сверх обычной меры, иначе ни за что не оставил бы ключ в замке.
Залина поняла, что нужно срочно принимать решение. Рядом не было никого из старших, чтобы дать дельный совет: бежать из этой страшной квартиры и очутиться без денег и документов в чужом огромном городе или покориться судьбе и вернуться в комнату. Ну конечно же, покориться! Именно это подобает правильно воспитанной мусульманской девушке, даже если она точно знает, что ее судьба мало чем отличается от судьбы куска испорченной баранины…
Она аккуратно повесила полотенце на ручку двери, за которой по-прежнему раздавался плеск воды. Изнутри дверь запиралась на простой оконный шпингалет; снаружи имелась архаичная щеколда — короткий металлический язычок, который высовывался из плоского круглого корпуса, если повернуть жестяной барашек по часовой стрелке. Этот смехотворный запор мог задержать взрослого мужчину ровно на столько времени, сколько нужно, чтобы разок пнуть дверь ногой, но Залина не сумела отказать себе в маленьком удовольствии: пусть хоть ногу ушибет, что ли…
Она повернула барашек, и плоский железный язычок беззвучно скользнул в паз. Прошептав короткую молитву, Залина на цыпочках приблизилась к входной двери и повернула ключ. Щелчок замка прозвучал, как выстрел; Залина вздрогнула и замерла, уверенная, что Макшарип все слышал и сейчас вышибет дверь ванной и выскочит оттуда, как есть — голый, мокрый и страшный, как сама смерть.
Ничего не произошло. Она осторожно повернула вниз дверную ручку и с трудом подавила вздох разочарования: дверь даже не подумала открыться. Девушка едва не заплакала, но тут же опомнилась, спохватилась и повернула ключ еще раз. Второй щелчок показался еще громче первого, но Макшарип не услышал: он все так же плескался в душе и, кажется, даже начал что-то напевать себе под нос. Он торчал в ванной уже добрую четверть часа; раньше Залина не замечала за ним такой любви к водным процедурам, но раздумывать над странностями в поведении тюремщика было некогда: ситуация могла измениться в любую секунду, сделав побег невозможным.